Между ног ощущался какой-то
дискомфорт. Откинула одеяло, посмотрела и обомлела! Там все было
мокрое!
Игра игрой, но это уже выходит за
любые объяснимые рамки! Денис Егорович, вашу мать! Вы, что там с
вашими очкариками совсем охренели со своей маниакальной тягой к
максимальному приближению к реалу? Уже и до гормонов наших
добрались?
- Вот же с-с-с-ука плюшевая! –
прошипела я – Дай только добраться до тебя экспериментатор
хренов!
Быстро вскочив с постели, я стянула
простыню, зашла в ванную комнату, кинула белье в предназначенную
для этого корзину. Затем нагрела заклинанием воду и медленно
погрузилась в огромную чугунную ванну (тоже, между прочим, мой
плагиат из реала).
В это время в дверь спальни
постучали, и голос Ири спросил:
- Ти. Ты уже не спишь?
- Нет! Заходи! – крикнула я. – Я в
ванной.
- Тут тебе передали кое-что. Я на
стол поставлю.
- Хорошо! Спасибо!
Ири ушла.
Побалдев в тёплой водичке с полчасика
и немного успокоившись, я насухо вытерла тело, обмотала голову
полотенцем и вышла в комнату.
На прикроватном столике стояла
корзинка с огромным букетом цветов, похожих на белые розы. По краям
листочков пробегали разноцветные огоньки. По комнате
распространялся приятный нежный аромат. Вытащила один цветок,
поднесла к лицу, опустила носик в бутон и глубоко втянула
запах.
«Ох, как сильно пахнет, аж голова
закружилась!»
Потом я вспомнила, что обоняние у
меня сейчас не чета человеческому, и что так нюхать цветы
действительно не стоит. Вернув розу обратно в букет, я обратила
внимание на прикреплённую к корзинке записку.
Развернув плотный лист дорогой
вощёной бумаги, удивлённо прочла несколько строк, старательно
выведенных каллиграфическим почерком:
«Десять веков пребывал я в
печали,
На тысячу лет позабыл про
любовь.
И вдруг глаза твои мне
повстречались,
Былые страсти разбудили
вновь.
И рвётся в клочья раненое
сердце.
И шквал эмоций будоражит
кровь.
Тинувиэль, ты в сны мои
ворвалась!
Молю тебя. Прими мою
любовь!
Твой милый дурачок».
Прижав записку к груди, закружила по
комнате в ритме слышимой только мне музыки.
«Ну почему не умею записывать ноты
или играть на каком-то инструменте?», – с сожалением думала я. –
«Пропадает такая прекрасная мелодия».
А я все кружила и кружила, и слезы
катились по моим щёкам. Но глаза сияли от радости.
«Что со мной? Что происходит со мной?
Неужели влюбилась? Но нельзя же так быстро. Это неправильно. Я ещё
так молода, а он… он такой взрослый, такой… милый…, милый, любимый,
глупенький дурачок.