- Кира, я сказал тебе правду. Она…
- Твоя правда искажена настолько, что там уже не разберешься. Ты и сам запутался так, что видимо не отличишь никак, где что лежит.
Ставлю чашку, засыпаю в машину кофе и жду, когда моя доза кофеина забьет рецепторы, а то челюсть сводит от оскомины.
- В чем конкретно ты меня обвиняешь? – не унимается муж.
- Вот же нахал.
Разворачиваюсь к нему и вот оно, все же написано.
- А почему у тебя лицо такое, словно ты виноват, если скрывать нечего?
- Потому что хожу вторые сутки и пытаюсь понять, чем конкретно тебе не угодил.
- Не угодил? Ты серьезно, Тим? Смотрю и думаю, как долго я покрыта этой чушью о любви?
- Чушью? – внезапно вскидывает руки и повышает тон. - Откуда сомнения?
- Оттуда же, откуда ты возвращаешься по вечерам уже три недели подряд.
- У меня работа.
- У меня тоже работа, представляешь? Но каждый вечер я сижу и жду тебя дома за пустым столом, - в ответ говорю стараясь держать себя в руках не опускаясь до скандала, - раз за разом отправляя ужин в холодильник, обнаруживая его утром нетронутым. Неужели так вкусно кормит тебя эта «работа»?
- Что за бред ты несешь? Кира… - прикрикивает и тут же замолкает, смотря мне за спину.
Оборачиваюсь, увидев, как сквозь прозрачные стекла французских дверей столовой идет дочь.
- Мы поговорим потом. Я отвезу детей Кристине или маме на этой неделе. Не вмешивай сюда Лилю и Мишу. Этот разговор будет длинным, Тимур. Очень длинным, - бросаю на него разочарованный взгляд и отворачиваюсь.
Едем с Лилей полдороги в молчании. Мне стыдно перед дочерью, а еще я боюсь, что она слышала нас. Не хочу. Как же я не хочу, чтобы она догадывалась о чем-то пока мы не решим, как поступим дальше. Если у меня нет определенности и какого-то плана, как я смогу дочери что-то конкретное объяснить?
- Как ты? Выспалась? – не выдерживаю, потому что обычно и она более веселая. – Последняя четверть, выпускные экзамены, вступительные и вот моя девочка станет совсем взрослой.
- Что-то я не чувствую радости.
- Ты ждала этого все одиннадцать лет школы, так что я как Станиславский кричу тебе: «Не верю!».
Она наконец улыбается и смотрит на меня немного грустно.
- Ну что с тобой, Лиль? – сжимаю ее ладонь, пока мы стоим на светофоре. – Ты хочешь о чем-то поговорить? Спросить?
- Есть кое-что, - тут же жмется и ерзает.