Первым делом я скормил еще работающему принтеру целую пачку
писчей бумаги. Затем нырнул в душ, где провел десять минут за
ожесточенным оттиранием себя от какой-то особо мерзкой
разновидности пота. Смешно, но это факт – реальный пот после
цифровых приключений был каким-то специфическим, и избавиться от
него хотелось как можно скорее. Опять же, я как-то не собирался
разносить свое амбре по всему дому. Хорошо вычистив зубы, я слегка
обдал себя струей дезодоранта и воспользовался еще одной хитростью
– хорошо вычистил зубы самой пахучей пастой из имеющихся. Все эти
мелочи создавали облик парня бодрого, свежего и целеустремленного.
Осталось только еще побриться, причесаться и переодеться в свежий
спортивный костюм. И да – все это исключительно на тот случай, если
я вдруг пересекусь у лестницы с кем-нибудь из родных.
Покинув ванную, я обнаружил, что принтер все еще печатает.
Изумленно покачав головой, – на удивление солидный объем у
фанатского романа про Осеннего Призрака – я порылся на верхней
полке шкафа, добыл оттуда остатки бумаги и вложил их в на глазах
пустеющий лоток. Уже отпечатанное убрал на край стола и отправился
на приключения.
Лестницу я преодолел бесшумно. В холле никого не оказалось, свет
почти везде потушен, горит лишь декоративное мягкое освещение. Это
все в угоду маме – она терпеть не может темные помещения и пауков.
Стандартный такой набор фобий, что вызывает нескрываемое
неодобрение мамы Лены. Поэтому полная темнота в доме царит
редко.
На цыпочках пробравшись до кухни, я убедился, что она пуста, и,
уже не таясь, с шумным облегченным вздохом шагнул внутрь.
– Добрый вечер, молодой человек, – арктической свежести голос
заморозил меня, обратив в ледяную статую.
Сначала на краю небольшого столика у арочного окна погас экран
элегантной читалки. А уже за тем из-за стола бесшумно поднялась
самая грозная тень из возможных.
– Вечер добрый, – сокрушенно вздохнул я, признавая свое
поражение. – М-м-м… как вкусно пахнет. Драники с фирменным
сметанным соусом?
Щелкнул старомодный выключатель на стене, и часть кухни
осветилась мягким желтоватым светом. Освещенное суровое лицо мамы
Лены не предвещало ничего хорошего. Но беда была даже не в том, что
на меня обрушатся серьезные упреки. Нет. Беда в том, что эти упреки
будут полностью справедливы. Ведь я не только чересчур сильно
погрузился в коварно-сладкий мир Вальдиры – это как раз
простительно. А виноватым я себя чувствовал за то, что ради мира
цифрового имитировал бурную деятельность в мире реальном, на самом
деле не делая з д е с ь почти ничего. Зато там, в Вальдире, я прямо
жил…