– Вот и проводили мы Алку, – вздохнул он, за весь день едва проронивший несколько слов. – Жаль. Какая была девчонка! И как все нелепо вышло…
– Не трави душу, – вздохнула Аглая. – Я и без того не знаю, как у меня получилось пережить сегодняшний день.
Ничего не отвечая, Гена снова наполнил стопки. Выпили. Закусили. Помолчали. Не глядя друг на друга, но с полным осознанием того, что каждый из них прекрасно понимает другого.
– Хорошая ты девчонка, Айка, – сказал вдруг Гена. – Ты не подумай, я без всякой задней мысли это говорю. Просто хорошая. И если, мало ли, когда-нибудь тебе вдруг потребуется помощь, ты обращайся. Всем, чем смогу, помогу.
– Спасибо, – сказала Аглая. И, кинув на Гену быстрый взгляд, вдруг призналась: – Ты тоже, оказывается, гораздо лучше, чем я тебя представляла еще недавно. Даже побаивалась тебя, если честно.
– Ну, на то я и охранник, чтобы выглядеть устрашающе, – усмехнулся Геннадий.
– Да уж… – Аглая посмотрела на его большие грубые руки, лежащие на столе, и вдруг с пьяной решимостью спросила: – А правду говорят, что ты в тюрьме сидел?
– Правду, – ответил он, несколько обескураженный неожиданностью вопроса. – А что?
– Да нет, ничего. – Аглае стало неловко, и она взялась за графин, в котором еще плескалась прозрачная водка. – Прости за бестактность.
– Ну, за это-то! – Гена повел могучими плечами, снова усмехнулся. – Поверь, в жизни есть вещи куда похуже.
– Есть, – согласилась Аглая, нахмурившись. – И все же, прости еще раз. Чего спьяну не ляпнешь.
– Айка, я всегда предпочитал искренних говорунов двуликим молчунам.
– Почему двуликим? – удивилась Аглая.
– Да потому что молчаливый человек частенько хочет выглядеть совсем не таким, каков он на самом деле. Вот взять хотя бы сейчас тебя, например. По виду – само раскаяние в своей несдержанности. Но готов побиться об заклад, что при этом тебе очень даже хочется спросить, а за что именно я сидел.
– Ну, и за что же? – не стала отпираться Аглая.
– А если скажу, не сбежишь в панике из-за стола?
– За убийство, что ли? – догадалась Аглая.
Гена лишь кивнул в ответ, отобрав у нее инициативу и разливая по стопкам остатки водки.
– И… кого же ты? – не удержалась Аглая от очередного вопроса.
– Выродка, – коротко, но с чувством ответил Гена. – Старая история, Айка. И очень дрянная. Мне совсем не хочется ее вспоминать. И так не забывается, хоть с той поры девять лет минуло: семь отсидел, а два на свободе гуляю.