— Запомните раз и навсегда, — Долгов щелкнул пальцами и пузырь
вокруг него исчез. — Из-за такого щита нельзя атаковать. Так что, в
битве он практически никогда не используется. Только, чтобы
набраться сил и перевооружиться, если в этом существует
необходимость. И я напоминаю еще раз, как напоминаю каждый раз,
боевая магия без физической подготовки — мои старания на ветер. А
теперь пробуем делать все то же, что я только что объяснил и
показал.
Я впал в ступор, глядя, как все покорно встали из-за столов и,
глядя в тетради, старались повторить то, что только что показывал
нам Долгов.
Так, чтобы не выглядеть идиотом, смотрящим впереди себя, нужно
попытаться хотя бы попробовать повторить то, что я видел ранее.
Память у меня всегда была отменная и разум чистый, даже после
трубки забористого табака, от которой в глазах круги плыли. Так,
нужно вытянуть вперед руку, повернуть по часовой стрелке, а
дальше... Дальше не помню.
Я посмотрел на Карамзина, который крутил рукой, но никакого
разноцветного пузыря у него не получалось. Собственно, как и у
остальных учеников в этом классе.
Переведя взгляд на Долгова, я заметил, что тот пристально за
всем наблюдает и усмехается. Как же можно чему-то обучиться, если
таким образом преподавать. Внезапно раздался плеск воды, и я
обернулся, глядя, как один из учеников стоит мокрый, словно его из
ведра мыльной водой облили, и выплевывает изо-рта пену. Раздались
скрытые смешки, которые тут же заглохли, после едва слышного
покашливания Долгова.
— И что тут смешного? Лопухин хотя бы хоть что-то из себя
выдавить смог, а вы? Нечего таращиться. Возвращайтесь к отработке
практического навыка.
Я повернулся к Дмитрию, который пожал плечами и снова начал
что-то изображать рукой, бурча под нос нелицеприятные слова в адрес
Долгова. В принципе, я готов был присоединиться к его горячим
эпитетам, но не знал и половины из того, что Дмитрий говорит. Вроде
бы по-русски все вокруг говорят, а я половины слов не понимаю. Если
бы я знал, что именно необходимо делать...
Через некоторое время у всех так или иначе получилось сделать
этот щит, кроме меня и одной девушки, которая как бы не старалась у
нее ничего не получалось. Мои обидчики уже практически в открытую
смеялись, глядя на меня, а Карамзин смотрел сочувственно. Меня
разобрала такая злость, что надо мной, императором всероссийским,
кто-то имеет наглость усмехаться, что перестал контролировать свои
действия. Сгущающийся воздух вокруг привел меня в чувство, от чего
рука дрогнула и мысли вернулись в реальность, где есть я, магия и
весь класс, который смотрит на меня в ожидании очередного позора
Петра Романова. Как у меня получилось сотворить хоть что-то, я не
знаю, но вспомнил тщательно записанные слова из тетради в конце и
прошептал их, с содроганием глядя, как вокруг меня образуется тот
самый пузырь, который и был темой нашего занятия.