— НА ВЫХОД, — закричал Прохор
Германович так, что у меня чуть перепонки не лопнули, да еще и пальцем на дверь
указал. — БЕГОМ, Я СКАЗАЛ.
Зачем-то подхватив чайник с
чашечкой, я кинулась за свой рабочий стол. Даже дверь ему заботливо заперла.
Краем глаза в последний момент заметила, как наш ректор наконец опустошает
первую рюмочку.
— А чай-то вы так и не попили,
как же так? — горестно покачав головой, я быстро залила в заварник новую воду.
Порыскала по полочкам Кристины, а там самая обычная черная одноразовая
бутылочка. Чистая, хорошая. Вылила туда новую порцию чая, поставила на открытое
окно. Пока собралась, он остыл полностью.
— Готова? — когда Прохор
Германович вышел из своей кельи, он был все тем же злобным змеем, готовым
жалить в любой момент. Лишь слегка мазнул по мне взглядом и быстро вышел в коридор.
Я даже замерла в изумлении от такой резкой смены настроения, а тот как заорет:
— ОЛЬГА!
Прихватив чай, сумочку и куртку,
быстро двинулась за ним. Последние пары заканчивались в восемь вечера, так что
все студенты уже покинули вуз. Мы шли по пустым коридорам в гробовой тишине, и
я буквально нутром ощущала, каким раздраженным был ректор.
На улице стояло желтое такси из
приложения. Одно. Для двоих. Лучше, чем ректор бы подшофе на авто своем повез,
но все равно страшно… Бросив на него настороженный взгляд, я в пол голоса
прошептала:
— А может, я сама как-то…
— В МАШИНУ, — распахнув дверь,
мужчина буквально силком запихнул внутрь и, вместо того чтобы сесть впереди с
водителем, умостился рядом. Назвал адрес общежития, заставляя глаза округлиться
в изумлении. — Да, Ольга, представляешь? Я, в отличие от некоторых, знаю, где
мои студенты живут! Тебя это удивляет?
Выглядел он, прямо скажем, как
голодный питон: ерзал на месте, гневно пялился на голые колени, то и дело цыках,
стирал со лба пот. Спорить, что общежитий от вуза четыре, даже не стала. Может,
просто угадал?
— Это у тебя что? Вода? А ну,
дай-ка сюда! — в наглую выдернув из моих рук сжатую до сих пор бутылочку, он
распахнул ее и буквально одним глотком осушил до дна. Я даже слова вставить не
успела.
Казалось, что ничего не
поменялось. Прохор Германович лишь задумчиво причмокнул губами, языком по ним
провел в растерянности, пытаясь словно уловить что-то... Затем, видно, плюнул
на эти мысли и откинулся на спинку сидения, устало прикрывая лицо ладонью.