Сев на «постели», я скинула с
себя объёмный мужской пиджак, тот упал прямо на зеленый ковер. Перед глазами
все плыло, сознание было неясным. Разминая шею, я пыталась понять, что вообще
происходит и где нахожусь.
— Вообще-то, — мягкий хрипловатый
баритон вторгся в мой внутренний мир, как гром среди ясного неба. Я вздрогнула,
с ужасом и растерянностью проследив за тем, как Прохор Германович наклоняется и
поднимает пиджак. Аккуратно расправляет плечики и вешает на специально
отведенную вешалку из красного дерева. — это стоит целое состояние.
— И что? — выпалила первое, что
пришло в голову, но тут же спохватилась: — Не я его на себя накинула.
Или я?.. На это вопрос ответа
пока не было. Порядком мутило, воспоминания возвращались дозированно. То, как
принесла чай Прохору Германовичу и тот устроил мне допрос с пристрастиями. Но…
КАКОГО ЧЕРТА Я СПАЛА В ЕГО КАБИНЕТЕ?! Какого черта он тоже здесь?!
— Да, это сделал я, — согласно
кивнул тот, вдруг поворачиваясь ко мне и осматривая пристально и надменно. — В
таких случаях надо быть еще более благодарной, чем обычно.
Мне не нравилось, как его безумно
светлые глаза прожигали во мне дыру, бросало в дрожь. Даже глядя себе под ноги,
я ощущала внимание ректора.
— Что же, — пошатываясь, решила
разобраться в происходящим ЗА пределами данного места и одной, посему вскочила
на ноги, голова тут же закружилась, в глазах потемнело. — Пойду я, наверное.
Прохор Германов возник из ниоткуда,
удерживая за талию, не давая повалиться с ног. Он испуганно посмотрел мне в
глаза, там читалась непонятная мне озабоченность. Мужчина почти мгновенно
согнал эту лишнюю эмоцию, убедившись, что я уже в порядке. Только руки с талии
почему-то не убрал.
— Думаешь, — с мерзким сарказмом
процедил тот, сдавленно смеясь, — я буду тебя уговаривать остаться? Наивная ты
душа, Ольга.
— А?.. — стало не по себе.
Настолько, что на мгновение я даже забыла, что ночь провела в кабинете ректора
собственного вуза и практически ничего не помню.
— А то, — фыркнул он, пальцами
неосознанно поглаживая мою талию, чем вызывал странные непонятные мне мурашки и
дикое желание провалиться свозь землю от неловкости, — таких, как ты, миллионы.
Вчерашнее недоразумение не делает тебя особенной.
«Недоразумение», — пометила я про
себя и нахмурилась. Обидела я его, что ли? Чего он иначе так пыхтит, как
паровоз. Явно на нервах меня все ближе и ближе к себе придавливает.