Для всех мы были преподаватель со
студенткой, решающими сложное задание. Студенты судорожно пытались списать хоть
что-то, пока мужчина едва ощутимо раскачивал бедрами вверх-вниз, вызывая у меня
самые настоящие приступы жара.
— К-как? — непроизвольно
вырвалось с губ.
— Так, — я ощутила странную
рычащую вибрацию в его голосе. Словно еще мгновение, и мужчина
сорвется, крыша окончательно поедет, — будто вот-вот кончишь. Прямо здесь, при
всей аудитории… Правда, грязная девчонка?
Нечего было скрывать, Прохор
Германович обладал совершенно поражающим шармом и мужской харизмой, несомненно
возбуждающей и бьющей кувалдой по коленкам. Я помнила, каким горячим, нежным,
требовательным он был буквально день назад… Намного четче, чем хотелось бы.
Его горячие умелые пальцы гладили
кожу, и я забывала обо всем на свете… О куче людей вокруг, об обиде, о страхе…
Был только он и странное томление между ног, граничащее с болью. Словно какое-то
сумасшествие.
И все же грязной девочкой я не
была. Не для того вставала в пять утра и ехала на работу, после чего на учебу и
снова на работу. Не для того училась по ночам и спала по два, а когда повезет —
все четыре часа в сутки… Ну. Уж. Нет.
Прикусив от страха губу до боли,
я с размаху наступила каблуком Прохору Германовичу на шикарный
лакированный туфель и, естественно, продавила кожу. Он резко отпрянул назад, а
я воспользовалась возможностью и воскликнула:
— Я все! Готово, могу присесть?
Не дожидаясь ответа, вернулась за
парту. Не помню как, словно в тумане. От адреналина до сих пор глаза на мокром
месте, а на губах держалась нервная улыбка.
Прохора Германовича словно
скрутило по нужде за тумбой, он долго не мог разогнуться, но и звука не издал.
Все вокруг шушукались, мол шнурки у него там что ли развязались… Какие шнурки на
туфлях?! В любом случае, истинная причина мне была известна.
Когда он выпрямился, на лице
отразилось такое спокойствие, что лучше был он орал. Молча покрутив листок
с моим ответом, он равнодушно поднял бровь и кратко переспросил:
— Готово, говоришь?
— Ага, — горло скрутило, голос
стал не мой.
— Что же, это просто ужасно, —
покачал головой он, даже на меня не взглянув. — Зайдешь в триста пятый кабинет
за своим законным наказанием к куратору.
— За что?! — не поняла я. С каких
это пор за один неверный ответ вдруг наказывали?!