Не знаю, что было у меня в голове
в тот момент, когда, видимо, от страха из груди вырвалось:
— У вас же встреча в два
часа, не забыли? — Прохор Германович замер, настораживаясь. Я же, вспомнив о
подруге, протараторила: — Могу я отлучиться на пятнадцать минут из кабинета на
кофе?
— Кофе… Вот как это сейчас
называется… — выдохнул он себе под нос, в глазах ректора плясала моя смерть с
отягчающими. — Как-то быстро… Пятнадцать минут всего, Никифорова? Спортсмен же,
выдержка хоть какая-то должна быть. Прямо жаль тебя, бедная!
— А?.. — снова не поняла я,
начиная подозревать, что ректор просто забыл выпить какие-то свои таблетки от
шизофрении. Иначе что это за припадок только что был?
— НИЧЕГО, — отмахнулся он, после
чего громок, четко отрезал: — НЕТ! Никуда ты не пойдешь, поняла меня? Никуда и
никогда!
— Почему? — нижняя губа против
воли затряслась. Все сильнее казалось, что я продала Прохору Германовичу свою
душу в рабство.
— А потому, — он оглянулся по
сторонам, защелкал пальцами и только спустя пару секунд ответил: — Отчет надо
срочно доделать, ты не успеваешь!
— Уже, — я указала подбородком на
стол.
— Перебрать заявки, — выгнул
бровь тот. Мол, это успеть не могла. Не тут-то было:
— У вас на столе.
— Макулатура? — сцепив зубы
предположил.
— Давно, — устало выдохнула.
— Справки, заявки, почта? —
нехотя принялся загибать пальцы, закипая.
— Ага, — кивнула на каждый из
пунктов.
— Тогда, — мужчина радостно
прикинул и ткнул в меня пальцем, — к парам готовься! Небось из-за новой работы
отстаешь!
— Можете проверить лично — все
выучила из заданного, — коварная улыбка так и просилась, аж слезы высохли.
Сложив руки на груди, я ждала, когда великий и ужасный Прохор Германович признает
свой проигрыш и отпустит меня на кофе с Мариной. Но куда ему до обычных
человеческих эмоций?
— Значит, поедешь со мной. Буду
учить тебя с людьми договариваться, — недовольно буркнул тот и хлопнул дверью.
Только спустя пять минут я
отошла, к тому моменту начали приходить посетители, а рабочие вынесли старое
стекло, обещая заменить то к обеду. Даже уборщица осколки замела, мне делать
ничего не пришлось. В свободную минутку я кратко набрала номер Марины, та
ответила буквально сразу, радостно и счастливо:
— Раньше освободилась? Я уже бегу
к тебе!
— Марин, — голос осип и осел,
слезы уже наворачивались, — не получится, прости.