- Майкл? - Моника все ещё мелко дрожала, но не отвела глаз.
Энрике отпил виски, сощурился. Против такого взгляда не мог устоять никто.
Этот мужчина был самым настоящим монстром. Аль Капоне на его фоне показался бы щенком. Это он убил ее мужа. Убил жестоко. Несмотря на то, что Моника Лангетти прекрасно знала, за кого выходила замуж, и что сицилийская мафия никому не прощает ошибок. Предательства - тем более.
Франко продал душу дьяволу. Вернее - Энрике, когда так легко пожертвовал жизнью их дочери за право восседать в совете синдиката. Но он же утратил все эти привилегии, когда осознал последствия своего обещания, и заключил договор о сотрудничестве с копами. Стал тем, кого презрительно зовут Witness и приговаривают к высшей мере.
Моника сглотнула. Обугленная кисть без безымянного пальца, но с перстнем клана Лангетти все ещё стояла перед ее глазами. Ей доставили этот ужасный сувенир спецпочтой.
Но на этом кошмар не закончился. Моретти заявил права на жизнь Карло. И на свободу Даниэлы. А может, и жизнь.
Майкл Моретти уже не тот приятный молодой человек, который несколько раз был вхож в их дом. О том, что сын недалеко ушел от отца в плане жестокосердечности, ходили легенды.
- Мой сын скоро займёт мое кресло, Моника. - На волевом римском лице старшего Моретти промелькнуло выражение отеческой гордости. - Твоя дочь станет для него прекрасным подарком. И ты должна радоваться. Ведь я мог убить обоих твоих наследников. Вместо этого я не трону Карло. А Даниэла тоже не пострадает, если будет покорна и благоразумна. И ты ее к этому подготовишь.
- Я услышала тебя... Энрике.
Умолять, просить, пояснять - ничего из этого уже не имело смысла.
Зря Моника спрятала дочь в другой стране, как только той исполнилось шестнадцать лет. Все было зря. Энрике Моретти нашел ее быстро.
- Я сделаю то, что ты хочешь. Доброй ночи.
Она уходила с высоко поднятой головой, скрывая слезы бессилия. Шла по длинным коридорам, зная, что дон мафии смотрит ей вслед.
А он действительно смотрел вслед женщине, которая на протяжении долгих лет держала его сердце в своих ладонях.
Воспоминания стянули петлю лассо на его горле до лёгкого удушья. Подхватили и унесли туда, в тот городок у моря, где у Моники была улыбка беззаботной девушки, а в глазах - радость и открытость такому жестокому и неправильному миру.