В мыльных операх порхают длинноногие красотки и бородатые самцы, оторванные от реалий настоящей жизни. В одном из театров Москвы поставили «Гамлета» (по Шекспиру), где от него почти ничего не осталось. Гамлет бегает по сцене за убийцей своего отца… с автоматом Калашникова. А вот режиссер Антон Адосинский, создавший театр под названием «Дерево» бегает с голой задницей по сцене и вообще ничего не говорит… Один его коллега по театру лежит на авансцене совершенно нагой, обнявшись с большим духовным инструментом, похожим на бас-трубу, другой резво бегает за молодой бабенкой тоже совершенно голой, и та с удовольствием визжит, когда ему удается ее догнать и тронуть за ягодицы. Все актеры бритые наголо. Кроме этого весь спектакль высоко на трапеции болтается молодой человек атлетического сложения и тоже голый и молчаливый. Иногда он выстреливает в зрителей некоторые цирковые трюки.
Когда режиссера спросили относительно идеи спектакля, последовал ответ: «У нас в театре нет никакой идеи. Есть только тело и все!»
Правда, он не объяснил, почему театр называется «Дерево».
И вот тут Умник нашелся:
– Может, потому, что у них деревянные головы и нет мозгов, а поэтому и отсутствуют идеи. Придумать ничего больше они не могут, кроме как бегать с голой ж… по сцене. Но вот что интересно, театр ездил на гастроли в город Дрезден, где немцы, по некоторым высказываниям, от них «балдели».
Я знаю, как нужна для общества нравственная чистота закона. Именно в ней таится вся сила государства, все начало будущей интересной жизни, но, с другой стороны, злоупотребление, освященное законом, вызывает исправление жизни через свою наглость.
* * *
Рассмотрим еще один перл оперного искусства – постановку оперы «Дети Розенталя», сочинение композитора Леонида Десятникова и писателя Владимира Сорокина в режиссуре Эймунтаса Някрошюса на сцене Большого театра. Славы всенародно любимому театру эта опера не принесла. А директор театра Иксанов потерял уважение и зрителя, и вскоре свой пост из-за открытия семафора на подиум творения бездарного графомана типа Сорокина.
В середине оперы смолкает музыка. Сталин, Хрущев, Брежнев, Андропов, Горбачев и Ельцин поочередно высказывают свои мнения о процессе клонирования. В черных колясках катаются телевизоры с портретами вождей, а за сценой взрослые и детские голоса серьезно вещают о пользе и вреде клонов и копий. Политику партии каждый раз одобряют стада овечек Долли, возникающие в тех же телевизорах.