Да уж, выбор невелик: с одной стороны собрать все молотки на
наши головы, причем с обеих сторон – и от законных властей и от
почти неведомых недоброжелателей. Хотя чего уж душой кривить, ведь
предельно ясно, откуда ноги растут у всей это ситуации. Сперев
чужое, мы себя поставили на одну полку с нашими недоброжелателями.
Так сказать, мы оказались с ними на одном поле, а тут понятно, у
кого больше шансов выиграть. И ежу понятно, что без помощи
профессионалов нам победителями не быть. И наши загребущие ручки
доведут нас до могилы. Второй вариант, несмотря на общую
иллюзорность обещаний следователя, дает нам минимальный шанс
выжить. Значит, нужно решаться на него, но обнаглев, попытаться
выбить всем нам даже в этой ситуации поблажки. Я задумчиво
уставился на своего напарника, судя по морщинам, перечеркнувшим его
высокий лоб, кипел наш разум возмущенный. Ладно, чего и в правду
тянуть время. Будем соглашаться, но и наглеть по полной. Чего там
не хватает нам для полного счастья, первое – это разрешения на
владение тяжелым оружием. Николай прав – бойцы мы никакие. Но вот
крупнокалиберный пулемет – это всегда весомый аргумент, а два
пулемета удвоят наши шансы. Пусть подсуетятся законники и выбьют
нам разрешение на тяжелое оружие, если мы им так нужным в виде
сладкого куска сыра в их орденской мышеловке.
Так, в общем, нужно решать и брать, я внимательно посмотрел на
крепкую фигуру Николая, быка за рога.
Перед тем как сказать о принятом мной решении я налил в бокал
пиво, от волнения горло пересохло, по нему как будто прошлись
наждаком. Подняв бокал, я сделал пару глотков и, опуская его,
посмотрел прямо в глаза Николая ждавшего моего решения.
– Мы согласны принять ваше предложение и будем участвовать в
вашей акции, но у нас есть условия! – выдал я на гора, хоть мелкого
угля, но много. Внимательно наблюдая за реакцией Николая, я упустил
из вида, присутствующих при нашем разговоре других легионеров.
Есаул, громко хлопнув ладонью по столу, так что подскочили не
только бокалы и бутылки, но и все мы, весело заржал! Атмосфера
неизвестности, повисшая за столом переговоров или допроса, невольно
разрядилась. Что уж так рассмешило Есаула в моих словах или в нем
умер большей актер погорелого театра, бог весть. Но как-то сразу
полегчало, беда, она, конечно, бедой, но бог не выдаст – свинья не
съест.