Своей харизмой Бабкина и дождь остановит
Фраза «Надежда Бабкина – символ русской женщины, беспощадной и самый чуток бессмысленной» будет грандиозным преуменьшением.
Она доподлинный полковник казачьих войск с правом ношения оружия. Широкую аудиторию известили об этом в программе «Доброго здоровьица!», которую смотрят, как уверял меня редактор проекта, «даже прожженные синьки». (Судя по тем выпускам, что видел я, нет ни малейшего основания считать это заявление спорным.)
Бабкина своей харизмой, очень специфичной, если захочет, остановит дождь, парализует движение, обезоружит маньяка – он просто не будет знать, как реагировать. Все, кто участвовал в программе, отчаянно ее славословили, она кротко соглашалась.
Я бы смело иронизировал и дальше, но в студии, когда меня объяло недоумение, появился Кобзон и спел с Бабкиной дуэтом, после чего Геннадий Петрович Малахов изрек (я записал и впал в прострацию): «Родиться и самореализоваться в России наиболее почетно, что может дать земной шар человеку».
Все ее артисты – ее дети, и было бы странно, коли было бы иначе. Они были тут же и кивали, как на приеме у психоаналитика. А попробуй не кивни. Помню, как, вступив с ней в полемику на «Славянском базаре», я удостоился титула «токсикозный высерок». Правда, утром на перроне, когда мы прощались с Витебском, Бабкина принесла мне извинения специального толка, то есть извинилась за горячность, но закончила все словом «сволочь» и смехом одарила.
В общем смысле Бабкина – жертва той же проблемы, что касается всех столпов: как только она впадает в пафос, ей тут же изменяют талант и вкус. Но все дело в том, что из пафоса никто не «выпадает» – и не собирается. Под занавес появилась подруга-нумеролог и зачастила: «Она такая тонкая…» Грянула песня про золотую пчелку, и сама драматургия передачи подтвердила: тоньше не бывает.
Трагедия русской этнической музыки
Продюсер Евгений Фридлянд, с рвением и неослабным постоянством, создающий новые проекты, сидя в своем кабинете, вздыхает: «Любой намек на серьезность теперь обречен, спрос есть только на лубок, на трэш, на кич».
А я вспоминал время, разумеется, золотое, когда мы только знакомились (занимался он тогда братьями Меладзе, за плечами у него было «Браво») и я буквально записывал за ним, вот это, например: «Музыка дает самые лучшие уроки композиции; под нее и жизнь можно выстраивать».