Сидя в университетской столовой с чашкой чая и булочкой с корицей, я листала объявления о работе. Внезапно на столе появился поднос с салатом и чашкой кофе. Подняв взгляд, я увидела застывшую рядом Инку. Она смотрела на меня раздражённо, если не сказать — зло. Весь этот месяц мы даже не здоровались. Я проходила мимо, она — тоже не горела желанием поговорить.
— Если ты не против, я присяду, — сухо выпалила она, и, не дожидаясь моего согласия, уселась на стул напротив. — Все места заняты.
Я осмотрелась. И правда. Странно даже.
— Не против, — пожала плечами и снова уткнулась в телефон.
— Как ты? — спустя пару мгновений молчания спросила она.
Я вновь оторвала взгляд от телефона. Встретилась с её.
— Нормально, — подозрительно прищурилась. Не совсем понимала, что происходит, и что вдруг на неё нашло.
Уже хотела было снова уткнуться в телефон, но Инна вдруг выговорила:
— Лин, я извиниться хочу.
— За то, что с Максом спала? — хмыкнула, не желая слушать.
— За то, что выгнала тебя из своей квартиры. И за то, что накричала. За слова свои. Прости. Я не хотела, — она взяла с подноса чашку, но к губам так и не поднесла. Покрутила в руках и вернула обратно. Вздохнула. — Послушай, — нагнувшись, заговорила, понизив голос: — До Козельского-младшего мне вообще нет дела. И никогда не было.
На самом-то деле и мне теперь до Макса дела не было. Он появлялся на сессии один раз. Да и то, по всей видимости, для того, чтобы передать конверт с «пожеланиями всего наилучшего». Ни на меня, ни на Инку он внимания не обратил. Хотя… нет. Все же на меня он кинул взгляд — полный превосходства и презрения. А после забрал одну из девочек-первокурсниц и укатил с ней в неведанные дали. Меня ещё тогда удивила реакция Инны. Она смотрела на Макса без ревности, но так, будто он был ничтожеством, не достойным её внимания.
И вот теперь я сама смотрела Инне в глаза, и отчего-то былая уверенность в её предательстве испарилась.
— Ты можешь поклясться, что у тебя с Максом ничего не было, что те часы вовсе не его.
— Не его, — тут же ответила Инна. — Я клянусь, Миронова. Мне интересны… скажем так, мужчины другого рода, — губы её изогнулись в невеселой ухмылке.
Я сделала глоток уже порядком подостывшего чая.
— Тогда и ты меня прости, — сказала, положив телефон на стол.
— Мир? — протянула мне мизинец.