Посмотрели мы и Провал. Это удивительное место. Какова сила природы! Машук, да и все окружающие горы – это бывшие вулканы.
Эти «изверги» извергались тысячи лет назад, но до сих пор не иссяк порох в пороховницах. В Провале так разило сероводородом, что становилось понятным, почему древние греки запахом ада считали «аромат» сероводорода. Там, внутри, чувствуется какая-то силища, прорвавшая эту гору, как старый футбольный мяч. Народ туда валом валит. Недаром Остап Бендер там торговал билетами.
Потом уже с отцом и с Надей мы поднимались на Машук, посетили место дуэли Лермонтова, посидели в Эоловой арфе, но так и не уловили дыхания ветра. А жаль – было бы еще одно незабываемое впечатление.
А через неделю мы отправились в обратную дорогу.
Во времена нашего детства взрослые почти не вмешивались во времяпрепровождение детей, поэтому они быстро становились самостоятельными. Примером и подтверждением может служить грубоватая шутка, с которой родители обращались к детям, правда, уже умеющим плавать: «Утонешь, домой не приходи». Да и как родители могли проследить за детьми – многие работали, причем шесть дней в неделю.
В то далекое время наша страна с трудом выбиралась из-под обломков войны. Многого не хватало, может быть, не хватало иногда тепла в семейных отношениях, но детей тогда не воровали, не насиловали и тем более не убивали.
Утром мы выходили из дома погулять, хотя на деле это чаще были непрерывные игры, начиная с фантиков и жмурок и кончая играми «в ножички» и прятки.
Примерно в середине дня предполагался обед, а затем опять игры и забавы почти до темноты. У старших детей, помимо домашних дел: воды, дров, помоев и еще чего-нибудь, – были обязанности полуняньки и полунадзирателя за младшими сестрами и братьями.
Родители знали, что дети во дворе и что они играют и за ними кто-нибудь приглядывает, оставалось только провести с ними «вечернюю поверку». Надо вызвать их с улицы, покормить и спать уложить. Так что родительский контакт с детьми был только утром и вечером.
Конечно, радоваться такому непродолжительному «воспитательному процессу» не следовало бы, но, может быть, поэтому отношения между нами складывались почти по-взрослому образцу – без сюсюканья и лишней опеки.
Но зато как было хорошо, что мы не были стреноженными и поэтому ощущали не только свободу, но и ответственность за поступки и проступки.