Милияна сказала квартирной хозяйке, что в этот раз их родители не приедут, и объяснила, что они будут ждать их на Рождество дома, в Херцег-Нови7. «Приезжайте, погреетесь на солнышке», – с нетерпением сказала мать по телефону несколько дней назад.
Так как мать была прикована к инвалидной коляске, родители обычно добирались до Белграда на самолёте. Ездить на поезде им было сложно. Родители привозили пакет лимонов и мандаринов, а мать Босилька держала в руках ветку цветущего розмарина. Всегда.
Отец носил шляпу и твидовое пальто тёмно-серого цвета. В дорогу он надевал костюм, вручную сшитую портным белую рубашку с длинными манжетами, на которых белели пуговицы из слоновой кости. Даже зимой он путешествовал в начищенных до блеска ботинках.
Босилька была красавицей. На голове она всегда носила пучок. Дети редко видели её роскошные волосы даже когда были маленькими. Им казалось, что их мать скрывает в своей сдержанной прическе какую-то тайну. Мать приезжала в Белград в небрежно накинутой на плечи серой норковой накидке, которую отец привез ей из Рима на десятую годовщину брака. От неё пахло морем и мимозами. Скромная и простая, мать была наделена тем врожденным изяществом, которое часто встречается среди женщин с приморья. Она носила одежду светло-серого и белого, реже жёлтого цвета. Мать никогда не носила ситцевого платья поверх ночной рубашки, какое носят другие матери воскресным утром. Она надевала белое вышитое платье, тёмно-синее шёлковое платье в горошек, какую-нибудь ажурную шаль, дорогие классические итальянские туфли. Проверенное качество.
После автокатастрофы все были рады, что мать вообще осталась жива. Она и сама не кляла судьбу. Когда мать вышла из комы, то первое, что она сказала Милияне, которая тогда только поступила в институт, была просьба, чтобы она берегла брата. Брат всегда был для них драгоценностью, в особенности потому, что он родился раньше срока и еле выжил. «Я вырастила тебя из килограмма мяса», – говорила ему мать. И берегла его. Времена меняются, но в Черногории дочери до сих пор отказываются от наследства в пользу братьев. Дочерей учат, а сыновей берегут.
Милияне это не мешало. В её генетическом коде словно было зашифровано правило: отдать и простить. Только сейчас, страдая из-за Богдана, она поняла, что была слишком понимающей по отношению к мужчинам. Она ошиблась. Жестоко ошиблась!