– Но дорого.
– Шуруй живее, бабки не проблема!
Тот не стал спорить, вынул из футляров оба фотоаппарата, сказал серьёзно!
– Стойте прямо, ручки поднимите, сделайте весёлую улыбку, изобразите радость.
Послушно изобразила, высоко вскинула руки над головой, Теодор снимал её со всех сторон, даже лег на пол и снизу, сделал чуть ли не сотню снимков.
– Вы очень фотогеничны, просто премиум-класе! Пошлём эти снимки во все журналы. На обложку! Но надо сделать ещё и «ню».
Несмотря на то, что Клее считала себя девушкой, знающей всё, такое слово ей было незнакомо.
– Какую ещё нахрен «ню»? Зачем она? Снимай меня одну!
– «Ню» – это обнажённая натура.
– Голой, чё ли? – немного удивилась.
– Обязательно и непременно, без «ню» фотосессии не бывает.
Раздевайтесь быстро совсем, а я отвернусь.
– He торопись вертеться, погляди сюда – сложила из пальчиков кукиш, дунула на него. – Видишь, какой красивый и большой. Фигу тебе, голышом сниматься не буду! – подумала и добавила. – Пока. Фотки свои предъявишь, и посмотрим.
Фотохудожник Теодор, он же просто Федя, только огорчённо вздохнул – привык к капризам своих клиентов.
– Тогда хотя бы в купальнике… Надо! В ваших же интересах!
Не стала спорить, в купальнике – пожалуйста, сколько угодно. Медленно стащила кофточку – нарочно не спешила, лифчик оказался узкой полоской, сверху наполовину открытый, такие специально покупала за немаленькие денежки. Ладошками приподняла груди – крупные твердые яблоки, и с усмешкой взглянула на фотомастера, тот стоял столбом, только что не облизывался и слюни не пускал.
Тоже неторопясь стащила и брючки, трусишки узкие и маленькие, как плавки. И они, и лифчик, одинаково голубенькие с маленькими красными цветочками. Кинула всё на стул, снова взглянула на Федю-Теодора – тот всё так же глаз с неё не сводил. Была очень довольна собой – нравилось вот так заводить парней. Зачем это делала, сама не знала, просто так, для смеха, чтобы у них трусы трещали.
Теодор, он же Федя, глядел на всё это приоткрыв рот, Клео засмеялась.
– Ротик закрой – птичка какнет! Дальше чё? С тобой уписаться можно!
Следует сказать, что это выражение, совершенно безобидное и даже просто детское, было у неё любимым, употребляла его часто и как попало. И в школе, и в училище, и даже в конторе, её так и звали «Клео – уписаться можно».