– Твой сын – это смесь настоящего охотника с уродливой никчемной расой. Из него никогда не вырастет настоящий охотник, ни воин. Тогда, какая же от него польза? Забудь, и рожай девочек.
Я поняла, что его отнесли к той же реке и выбросили. Я уже знала ход мыслей вождя, и ни в чем не сомневалась. Наверное, месяц я рыдала, а через два все повторилось. Потом я опять родила мальчика, и все повторилось, как и тогда, он исчез на следующий день. За пять лет в племени я больше никогда не родила девочку. А месяц назад вождь вызвал меня сам.
– Вью, – сказал он мне, – от тебя нет никакой пользы, твои мальчики никому не нужны. – Они все называли меня этим именем, Вью. Он переводится с их языка как протухший. Но мне было все равно. – Я не хочу больше осеменять тебя, мне это противно. Я еще подумаю немного и решу. Или избавлюсь от тебя, или отдам тебя остальным мужчинам. Но если и после них ты не родишь девочку, от тебя уже точно не будет толку. Мы ведь кормим тебя, уже пять лет, а что ты дала взамен? Одну девочку? Это хорошо. Но пять лет твоего содержания не оправдывает даже ее. Ты поняла?
Мне нечего было сказать. Я поняла его примитивную логику. И все последнее время я живу как в аду. Нет, меня никто не тронул, но это может произойти в любой день. Я только молю, что бы меня повели к той реке, я не знаю, что будет с моим рассудком, если вождь все же решит пустить меня по рукам. – Эли не выдержала и зарыдал.
Том сидел как в тумане. Еще никогда ему не было так больно. Сердце горело, а душа готова была разорваться на части как мыльный пузырь. Но чем он мог помочь ей, если завтра утром он сам может не проснуться? Ведь после решения вождя его отведут к той самой реке, если…. – Если что? – грустно подумал он. Рассказ о потопленных мальчиках Эли не оставлял ему ни единого шанса. Если те были смесью с местным народом и их топили сразу же без размышлений, то примитивная логика вождя ему, Тому, не оставляла никаких надежд. В чем он мог быть полезен племени? Он, коммерсант, который кроме поиска и подписания выгодных контрактов для своей фирмы ничего не умел.
Эли молчала. Молчал и Том. Сейчас он осознал всю ситуацию, и от его бравости не осталось и следа. Он падал в ту же яму, куда упала Эли, и выкарабкаться из нее он не видел никакой возможности. Ему было жалко Эли, но и себя тоже. Почему тогда парашют не оставил его в болоте, а лишь замочил ноги и вытянул на сушу? Все. Это уже точно конец. Но внезапно он вспомнил о девушке. Его самого, несомненно, поведут к реке, а ее – под вопросом. Пустить ее по кругу обезьянам, было невыносимо даже представить. Боже! Спаси хоть ее! Пусть нас вместе поведут к реке и сбросят обоих! Это будет жестоко, но милосердно.