Я клялся и божился. А в конце, разговаривая еще и с отцом, мне стало теплее. Вернее надежда окрепла. По-крайней мере, отказа не было, а это уже было что-то. Я постарался надавить еще сильнее, пустив в ход и внучку, и Злату, и самого себя.
Они перезвонили через неделю, и я не мог оправиться от их согласия, как и Златка. Оказывается, они даже купили уже билеты, но прилететь они должны были только через три месяца. Это меня удивило.
– Надо собраться, сынок, – сказал отец, – гостинцев купить, да и с работы сразу не отпускают. Поэтому так долго.
Но, я все равно был рад. Златка тоже.
– Джон, – улыбалась Бланка, – ты как всегда первый. Твоих родителей я увижу первыми, хотя я даже не удивляюсь.
Вскоре, мы получили и свой отель, а через месяц должны были приехать родители. Первые недели нам пришлось туго, больше всего из-за дочки. Златка летала по отелю как бабочка, надо было, и убирать комнаты, и стирать, и гладить, и не только семейное белье. Постояльцы были, но немного, в основном командированные. Стив с Селиной сразу снизили цены, но не настолько, как в БЕЛОМ ПАРОХОДЕ. К тому же, они переименовали отель, теперь он назывался ВАРШАВА. Мы тоже решили не отставать, но и не создавать конкуренцию Варшаве. Цены мы оставили точно такими, какие были у них. А название придумал я, хотя Златка сразу его приняла, да еще долго меня целовала. Теперь наш отель назывался БЛАНКА, и мы еще долго принимали поцелуи ее мамы. Но, глядя на то, как моя молодая жена и мама носились по коридорам, я чувствовал, что всему есть предел. Она засыпала мгновенно, только коснувшись подушки, а в пять утра уже поднималась. Мне было очень ее жалко, но оставить свой пост внизу я не мог, хотя иногда сам носил заказы в номер.
Наконец пришел день, когда я уже ехал в аэропорт встречать гостей, вернее родителей.
Мы обнялись и расцеловались. Конечно, родители только и смотрели по сторонам, для них все было чужое и странное. К тому же, языка они, конечно не знали.
– Как страшно, сынок, – все время повторяла мама, – я думала это только в самолете. А на этой земле еще страшнее.
– Привыкнете, – улыбался я, – я же привык.
Встретили нас все члены нашей семьи. Радости не было конца. Мне пришлось стать штатным переводчиком. Наконец, мы поселили их в нашей гостинице, в БЛАНКЕ. Мама, как только брала на руки внучку, сразу начинала плакать, но слезы были радостными, и мы уже привыкли. Лишь отец весело улыбался.