– Я не всесилен. Я не могу «держать» более трех человек.
– Вы не провели обряд покаяния над сатанистом, который, к счастью, для Вас, все же раскаялся. Но Вы поступили неответственно. Вы понимаете серьезность своего проступка?
– Догадываюсь! – мрачно ответил Воин, продолжая стоять как изваяние.
– Вам выносится приговор-испытание. Два года мирской жизни.
Это был страшный удар, но Воин даже не дрогнул, лишь в душе, будто лопнула натянутая струна. Два года без права многих таинств, без права посещения церкви. Два года опять один на один с самим собой вести бой. Два года…
– Сдайте оружие…
Выходя из церкви, он увидел своего связного и тут же отвернулся. Не потому, что было стыдно. А потому, что в глазах связного стояли слезы сострадания. Потому что третий раз за четырнадцать лет жизни вновь рушилась его крепость…
Полгода спустя.
– Тебя выгнали из школы, где ты не проучился и полгода, орала его мать с полным лицом и затуманенными от алкоголя глазами. – На этот раз ты поедешь к своему отцу…
Дима согласно кивнул в ответ и провел рукой по своим волосам, аккуратно зачесанным назад.
– Девятый выпускной класс, а ты почти полгода прогулял, а теперь и вообще вылетел из школы… Я уже дала телеграмму твоему папаше, пусть забирает тебя. Будешь вместе с ним крутить коровам хвосты в этой деревне.
Три месяца спустя
– Батя, так ты баптист? – всполошился Дима.
– Да! И мне это по душе. Запомни: у каждого свой выбор, – сказала копия Димы, только на семнадцать лет старше. Сказав сие, отец Димы удалился.
– Уж кому как ни мне знать о свободе выбора? – буркнул себе под нос Дима.
Месяц спустя Дима сорвался и принял покаяние в Доме Молитвы, но по окончанию сельской школы уехал к матери.
Полгода спустя.
Отец сидел рядом с Димой и просил:
– Ну у меня же ты не прогуливал школу. Почему ты тут прогуливаешь? Живешь на готовом и не можешь удержаться? Я понимаю, ты с матерью не в ладах, но держись. Закончи этот класс.
– Закончу.
– Обещаешь?
– Да. Обещаю!
– Э! Не… Меня не проведешь! Все это для тебя пустой звук. Дай клятву.
– Клянусь Именем Божьим, которого я призываю в свидетели, – я закончу десятый класс.
– Молодец…
Год спустя
– Ты не смог закончить одиннадцатый класс. Осталось-то всего-ничего. Ты хоть можешь сказать что-нибудь в свое оправдание? – разбушевалась мать.
– Надоело. Однообразно все, знаешь ли…