– Тьфу ты! – только и плюнул бес. – Я ему про Фому, а он мне про Ерёму! Всю жизнь ты таким упёртым был! За деревьями леса не видел! Ладно уж, слушай, а то совсем пропадёшь! Вот эти кучи шлака – твои земные грехи, все, какие ты за отпущенный тебе срок натворить успел. Птицы – это твои греховные помыслы, их остерегайся, зря не раздражай, ибо они, если уж нападут, то своими силами от них не спасёшься! Дорога, которую ты видишь, поведёт тебя через трудные испытания, ты встретишь на ней немало развилок и перекрёстков, и куда она тебя в итоге выведет – будет зависеть от тебя самого: Ад или Рай – тебе выбирать! Сами дела твои осудят твою душу! Моя роль на этом этапе наблюдательная, я могу указать тебе верное направление, но решать за тебя не стану. Я, так сказать, не навязываюсь. Делай, как хочешь! Тут у нас полная свобода воли, знаешь ли!
Никодим продолжал смотреть на него с крайним недоверием. «Заманивает! Голову мне морочит, чтобы я на его уговоры поддался, да и размяк! А тут он меня когтями цап-царап – и прямо в бездну утащит! Попробую с другой стороны к нему подойти!»
– А сам-то ты почему такой чёрный да лысый? Одежда вон вся в лохмотьях. Почему ко мне прислали какого-то оборванца, а не моего белокрылого Ангела-Хранителя, который должен в одно мгновение перенести мою душу на Божий Суд?
– Никодим, – покачал головой бес, – до окончательного Приговора Суда тебе сперва мытарства пройти надо! Сорок земных дней испытаний предшествуют Божьему решению. Тебя ждёт нелёгкий путь, поверь мне! Успешно проходит его, может, одна из десятков тысяч душ! И я не знаю такой, которая одолела бы его в одиночку, без помощника, так что советую тебе поскорее прийти в разум и слушаться меня.
– О посмертных испытаниях ты мне можешь не рассказывать, горелый! Я как-никак послушником в монастыре не один год подвязался! Небось, побольше твоего знаю о мытарствах и искушениях. И, сдаётся мне, что они как раз уже и начались, и ты – подосланный ко мне обманщик! Плетёшь сейчас вокруг меня свои дьявольские сети лжи, чтобы с верного пути сбить! Так что сгинь прочь, нечисть! Сам разберусь, без тебя! – И при этих словах Никодим осенил себя крестным знамением и уставился на собеседника торжественным взглядом экзорциста. Тот лишь слегка округлил глаза и молча взирал на него, а при виде такого яростного отпора лишь укоризненно вздохнул и проговорил: