Так Надя и терпела это наваждение. Со временем нашла работу, маленькую отдушину, чем могла хоть частично компенсировать эмоциональный стресс. Там и познакомилась с ним – далеким от её представлений мужчиной. Не отказываясь от ухаживаний, вспомнив, что она женщина, проводила с ним некоторое время. Не привязывалась к нему, ничего не обещала и не задавала лишних вопросов. Так и жила без любви, в безразличии, вздрагивая от хриплого голоса брата, которого ненавидела. Ну а гребень? Он куда-то исчез и пустой альбом не хранит фотографий. И как-то проходит её жизнь без своей семьи, женского счастья, которое обходит стороной. Если бы хоть немного было больше радости в её жизни. Если бы.… И однажды, выкрикнутое братом в порыве ярости грязное оскорбление оборвало последнюю ниточку терпения. Надя ушла.
Брат после ухода сестры продолжал вырезать фигурки. За ним было кому присмотреть. Он успокоился, стал чаще улыбаться, раскованно ходил по опустевшей квартире, примерял отцовские костюмы, что-то пел хриплым голосом, таким же странным, как и он сам. Вёл себя так, словно прозрел, часто спал и всё реже брался за резцы. Но через полгода его тело обнаружили в затемнённой плотными шторами комнате, лежащее на полу. В последнем объятии обезумевшего человека была фигура с его лицом, смотрящим на своего творца.
А Надя так и не появилась. Никто о ней ничего не знал и не слышал.
И вот она. Та самая Надя, пробудившая не очень-то приятные воспоминания. Стало душно. И я решил прогуляться по улице. Хорошо, что скоро в отпуск…
В кармане куртки запиликал мобильный телефон. Я поднёс его к уху и услышал голос жены. Не вдаваясь в смысл слов с повышенными тонами, тут же ответил:
– Иду! Уже иду.
На чем я остановился? Ах да! Звонок, городские проспекты, универсамы, то, сё. Кто же может с уверенностью сказать, что незначительный пустяк не изменит существующее до сегодняшнего дня? Всего лишь встреча, находка, слово или ещё что-то, и жизнь может измениться. Капелька сломает глыбу. И, дай Бог, в лучшую сторону.
Закусывая пончиками, запивая какао, я утолял голод. Мне холостяку, который сторонился женщин, не то чтобы избегал, а именно сторонился, стало неловко, когда за моим столиком появилась брюнетка в тот самый момент, когда я дожевывал последний пончик. Разместившись на стуле, на первый взгляд скромная дама стрельнула карими глазами, пронзив меня так глубоко, что и пончик, и глоток какао медленно опустились в желудок и спрессовались в комок. Я был противником долгих увлечений и романов, предпочитая свободную, холостяцкую жизнь узам брака. В чём заключались преимущества такой свободы, объяснить, конечно, не мог, но стиль моей жизни вполне устраивал меня. Но сегодня мои убеждения, чувствовалось, могли дать большую трещину.