Деревушка раскинулась на последнем клочке луга перед смычкой двух крутых лысоверхих гор. Сумрачный лес, стоявший вокруг нее, напоминал капкан, расставленный глухоманью на неосторожного путника. Типичная горная деревня на Кутумбанском хребте, с одной лишь низкой каменной стеной, чтобы не пропускать волков и сдерживать мелкие лавины, которые окружающие горы наверняка сбрасывали на жилища, когда таяли снега.
Сэр Хьортт провел свой отряд прямиком через ворота в стене и вверх по главной дороге к самому большому дому в деревне. Пожалуй, только величиной он и отличался в выгодную сторону от остальных. Постройка окружена разросшимся шиповником, фасад из красного кирпича – в каких-то два с половиной этажа, без окон, расчленен каркасом из черных бревен. Замшелая соломенная крыша вздымается ведьминским колпаком, а ровно по центру расположены огромные двустворчатые двери, похожие на рот и достаточно высокие и широкие, чтобы два всадника проехали бок о бок, не снимая шлемов.
Пока сэр Хьортт добирался до бреши в изгороди перед домом, одна из дубовых створок была приотворена, но, едва он заметил эту деталь, дверь будто сама собой захлопнулась.
Сэр Хьортт улыбнулся и, натянув поводья перед кустами шиповника, выкрикнул, до предела понизив свой баритон:
– Я, сэр Эфрайн Хьортт Азгаротийский, командир Пятнадцатого кавалерийского полка Багряной империи, приехал посовещаться с женой старосты. По дороге мне встретился ваш староста, и пока сей господин отдыхает в моем лагере…
Позади раздался смешок, но сэр Хьортт, обернувшись в седле, не разобрал, кто из его воинства совершил проступок. Хихикнуть мог даже кто-нибудь из двух его личных цепных телохранителей, остановивших коней у колючей изгороди. Он одарил обоих стражей и других ближайших всадников испепеляющим взором, который перенял у отца. Дело предстоит вовсе не смешное, и это должно быть ясно по тому, как сэр Хьортт обошелся с сиволапым старостой этой дерьм… деревеньки.
– Кхм. – Сэр Хьортт снова повернулся к дому и попробовал еще раз: – В то время как ваш староста отдыхает в моем лагере, я принес новости величайшей важности. Я должен поговорить с женой старосты незамедлительно.
И что? И ничего. Вся деревня молча, испуганно, исподтишка наблюдала за ним – он ощущал это больными ляжками, – но никто не осмелился выйти на улицу, чтобы помешать или помочь. Что за жалкие отродья эти крестьяне!