В комнате было тепло и по-американски комфортно. Трое детей бегали поблизости, играя в желтых квадратиках коридора, который вел в остальные комнаты, приближение шести часов вечера чувствовалось в энергичных всполохах камина и типично французских звуках на кухне. Но Чарли не мог расслабиться, сердце тяжело стучало, так что ему пришлось позаимствовать немного уверенности у собственной дочери, которая время от времени подходила к нему, сжимая в руках принесенную им куклу.
– Действительно на удивление хорошо, – настойчиво повторил он в ответ на вопрос Линкольна. – Не так уж много контор, у которых дела идут на лад, но у нас все хорошо как никогда. Правда, чертовски хорошо. В следующем месяце из Америки приедет сестра, будет присматривать за моим домом. Мой доход в прошлом году был больше, чем в то время, когда я был на подъеме. Видишь ли, эти чехи…
Похваляясь таким образом, он преследовал определенную цель, но спустя мгновение, уловив тень неодобрения в глазах Линкольна, поменял тему:
– Какие славные у вас дети, воспитанные, с хорошими манерами.
– Нам кажется, что Гонория тоже очень милый ребенок.
Марион Петерс вернулась с кухни. Она была высокой женщиной с тревогой в глазах, некогда бывшей по-американски свежей и миловидной. Однако на Чарли эти чары никогда не действовали, и он всегда удивлялся тому, что люди говорили о ней как о редкой красавице. С самого начала между ними установилась инстинктивная антипатия.
– Ну что же, и как ты находишь Гонорию? – спросила она.
– Чудесно. Я был изумлен, увидев, как она выросла за десять месяцев. Все дети выглядят очень хорошо.
– Доктор не был здесь уже год. Как тебе возвращение в Париж?
– Это очень забавно, когда вокруг так мало американцев.
– Я очень рада, – страстно сказала Марион. – Теперь наконец можно пойти в магазин, не заставив их подозревать в тебе миллионера. Мы пострадали, как и все, но в общем и целом есть в этом и хорошая сторона.
– Но было приятно, пока это все длилось, – сказал Чарли. – Мы были наподобие королей, практически неприкосновенные, жившие в атмосфере настоящего чуда. Сегодня в баре… – он запнулся, осознав свою ошибку, – не было никого, кого бы я знал.
Она внимательно посмотрела на него.
– Мне казалось, что тебе достаточно баров.
– Я зашел всего на минутку. Я выпиваю по стаканчику каждый день, но не более того.