Яростно-сладкие мечты прервал звук открывающейся двери. Дью приподнялся и встретил вошедшего взглядом брошенного в клетку волчонка. Навстречу кротко и сочувственно засветились глаза Найи, шестнадцатилетней невесты погибшего Крея.
– Чего тебе? – буркнул Дью.
– Я принесла лепешки и молоко, – девушка поставила на пол глиняный кувшин и положила завернутые в листья лопуха теплые лепешки. – Старый Хиваро велел мне сделать это. Мужчины совещаются с утра, но они всё еще не решили, какое наказание тебе вынести.
Лицо Найи с заостренным подбородком и бледными губами было печальным и слегка походило на мордочку симпатичной летучей мыши. Не хватало только больших мягких ушей и перепончатых крыльев за плечами. Она часто моргала, как делала всегда, когда грустила или волновалась. Трепет тяжело нависающих над глазами ресниц напомнил мальчику коричневую бахрому крыльев ночной бабочки.
Найя Птичье Дыхание… Настоящие имена давались девочкам раньше, чем мальчишкам. Не в пятнадцать лет, но в тринадцать-четырнадцать. Как только те подрастали настолько, что обретали способность иметь собственных детей. И одаряли именем не старики, но женщины – главным образом мать, учитывая советы подруг. Птичье Дыхание! – метко, ничего не скажешь. Не верилось, что в жилах Найи текла дорийская кровь – слишком тиха и пуглива, и совсем незаметна среди прочих девчонок и девушек. И что только Крей в ней нашел? Вечно моргает и вздрагивает от громкого голоса или крика. Говорит еле слышно, а глаза такие большие, что трудно, должно быть, прищуривать их, стреляя из лука. А сколько пыли и цветочной пыльцы, наверное, заносит в них ветер!
Дью отпил глоток из кувшина и скривился, словно молоко было прокисшим. Лепешки он даже не развернул, но лишь презрительно щелкнул по лопуху пальцами.
– И чего им так долго обсуждать? Наверное, никак не могут договориться, кто из них будет рубить мне руку. Каждый кричит: «Я! Я это сделаю!»
– Вовсе нет, – Найя покачала головой. – Они спорят не из-за этого. Хиваро уговаривает не рубить тебе руку и не изгонять из селения. Ты ведь знаешь, как уважают все старого Хиваро. Обычно всегда поступают так, как предлагает он. Когда он велел мне отнести тебе молоко и лепешки, он тихонько шепнул: «Скажи ему, пусть безрассудный волчонок не унывает раньше времени! Я попытаюсь спасти его руку для будущих славных дел».