– «Рыцарей тьмы», – поправил я. – Что с ними сталось? Я не видел их герба на автомастерской. Ведь там была их штаб-квартира, когда в прошлом году я приезжал в Андерслёв?
– Коммуна выкупила мастерские, и их оттуда попросили. Собственно, коммуна всегда владела этим помещением. Она подняла арендную плату, и «рыцари» не потянули.
– И куда они делись, не знаешь?
– Нет, но могу навести справки.
– Передавай привет малышке, – попрощался я.
Завершив разговор, я развернулся и направил машину в сторону шоссе.
Кое-что, во всяком случае, мне удалось выяснить. Строгая женщина в домофоне сказала, что сейчас не приемные часы, следовательно, за стеной находилось какое-то учреждение.
Зато по возвращении в Сольвикен мне не пришлось долго искать газонокосильщика. Андрюс Сискаускас что-то объяснял двум своим «мальчикам», время от времени показывая в сторону веранды, где стоял Симон Пендер.
Андрюс всегда был полон грандиозных планов. Быть может, на этот раз ему вздумалось выстроить мост через залив Шельдервикен. К началу этого лета, во всяком случае, он соорудил при ресторане Симона Пендера коптильню.
Андрюс приехал из Литвы, где, как он сам говорил, работал адвокатом. В Сконе он начинал как сборщик овощей, дослужился до бригадира и со временем стал инвестировать заработанные деньги в строительство и автомобильный бизнес. Сейчас у него были свои рабочие, около дюжины выходцев из Литвы. Он называл их «мальчиками».
Этим летом Андрюс носил характерную стрижку маллет, белокурую бородку и что-то вроде кольца в правом ухе. На шее у него на золотом обруче висел акулий зуб, что уже откровенно отдавало модой семидесятых.
Зато он сразу понял, о каком доме я говорил. Он даже стриг там траву. То есть не сам он, конечно, а его «мальчики». У Андрюса было три газонокосилки, и все три всегда на ходу. Его территория простиралась от пригородов до Хельсингборга, от Йонсторпа и до Энгельхольма.
– Те, кто живет там, неплохо пристроились, – заметил Андрюс, имея в виду дом за стеной. – В Литве они живут в старых зданиях, да и кормят там плохо.
На словах «те, кто живет там» Андрюс покрутил пальцем у виска.
– Девяностопятипроцентники, ты имеешь в виду? – спросил я.
– Никаких девяноста пяти, я всегда даю сто, – отчаянно затряс головой Андрюс. Похоже, я переоценил его познания в шведском. – Потому что должен. Шведы не хотят работать, хотят только отдыхать. Но нужно иметь сто двадцать пять и десять процентов…