– Будка выше, будка – второй этаж, брать кукер (бинокль) и смотреть толпа.
– Сейчас доставим будку и еще одну будку. Положим одну будку на другую, получится второй этаж. Ты – коротконогий, тебе надо повыше, это видно. Она остеклена, там тепло. Подведем туда ток, ввернем лампу, вы поднимитесь наверх и будете глядеть в бинокль. Бинокль сейчас купим. Хороший бинокль стоит тысяча долларов. У меня деньги есть, – сказал Яйценюх, который только вчера в посольстве США получил пятьсот миллионов на нужды революции.
– Окей, окей. Ти, Крилка, Кролка есть наш чьеловэк.
Через сорок минут все было готово. Майдан был освещен прожекторами, люди, как пешки на шахматной доске в непонятной одежде, похожей на одежду аборигенов, передвигались с места на место: они мерзли и чтоб окончательно не замерзнуть, передвигались по заполненной народом площадке.
Сенатор Маккейн смотрел на эту уродливую картину с высоты полета голубя, копающегося в мусорном баке, и получал удовольствие. Ему казалось, что эти дикари не знают страха и жалости. Жаль, что он уже дряхлый старик, а то стал бы во главе этих аборигенов и прямиком на Москву. Москва бы точно не устояла.
Он любовался минут тридцать, а потом понял, что это скучное занятие. К нему тут же подбежал Яйценюх и спросил:
– Хотите посмотреть еще один палаточный городок. Там собрались последователи президента Януковича. Пойдем, пообщаетесь.
– Мой не планировал смотр бандит Янукович. Сам Янукович я хотел навестить, посмотреть ему в глаза.
Пять минут – и машина остановилась у приемной президента. Виктор Федорович, со сложенными ручками вышел на ступеньки и сделал три низких поклона, да так усердно, что третий поклон пришелся лбом по колену сенатора.
– Ласкаво просимо – милости просим, – запел президент мягким голоском. – Я жду весь день. Чай готов, кафа готов, коньяк варится, простите, охлаждается. Заходите, прошу. Нет— нет, вы первый, вы – гость. Когда гости тут – хозяева ждут.
– Он не гость, а иншпектор, – произнес Яйценюх, отталкивая президента в сторону, чтоб не мешал пройти ему первому, а потом уж гостю.
– Ти Россия есть друг, друг москал, это есть некорошо. Америка тебе не понимайт, не помогайт, коль ти есть москал.
Высказав главное, ради чего он сюда приехал, Джон Маккейн повернулся и ушел, не пожав руку президенту Украины. А Виктора Федоровича это очень расстроило, и он расплакался.