Когда Пол Престон приезжал в Мадрид, мне было интересно узнать от него, почему книгу, над которой он работал, ему хотелось назвать «Испанский холокост». По его словам, историки недооценили испанскую трагедию, обратив больше внимания на преступления, совершенные Гитлером и Сталиным. Выстраданное же испанцами, считает он, заслуживает такого названия, ибо точное число погибших в ходе гражданской войны, места их захоронения никогда не станут известны. Что же касается жертв франкистских репрессий после войны, их было около сотни тысяч человек. То есть, если сравнивать с числом убитых при Пиночете (между тремя и четырьмя тысячами), разница все же огромная.
По поводу самого Франко Престон рассказал, что до написания своей книги о нем представлял себе его как личность жестокую и довольно посредственную, но, исследуя глубже, обнаружил гораздо более сложную фигуру. Историк увидел в нем гремучую смесь умственного убожества со способностью заставить других невольно засомневаться в этом и сказать себе: либо ему просто везет, либо есть в нем некая врожденная хитрость, позволяющая ему одерживать победу над более опытным противником.
Сравнивая Франко с Саддамом Хусейном, англичанин отмечал в них такую общность. В течение многих лет иракский правитель в его отношениях с великими державами демонстрировал все ту же смесь глупости и хитроумия. Найденные же в Ираке массовые захоронения ничем не отличаются от тех, что продолжают обнаруживать в Испании. Не зря же Саддам восхищался Франко.
Накануне своего отъезда из Мадрида Пол Престон отважился в интервью местному журналисту указать на то, что демократическая Испания продолжает оставаться в долгу перед своим недавним прошлым, и призвал испанцев, пока еще есть живые свидетели, предпринимать действия для оживления своей памяти. В этом отношении он высоко оценил усилия испанской Ассоциации за восстановление исторической памяти. «Вопрос о рассекречивании документов требует немедленного решения, – заметил он. – Это же национальный позор: принадлежавшие более тридцати лет назад главе государства документы до сих пор находятся в частных руках и не доступны для историков».
Английский исследователь, как мне показалось, если хотел быть до конца объективным, мог бы упомянуть также и о той неприглядной роли, которую сыграло его собственное правительство в умиротворении Гитлера в течение всего периода гражданской войны, прикрываясь «политикой невмешательства». На это у него тоже должно быть полное моральное право. К сожалению, в тот момент историк им не воспользовался…