— Расспросим. Не смотри.
Кого он намеревается расспросить? Труп? Ах, да. Я обмякла, так и
не решившись открыть глаза и развернуться. Меня учили лечить.
Исследовать тела. Но не молча наблюдать за тем, как живой человек
истекает кровью. Хотя вряд ли эта смерть хуже той, что модистка
приготовила для меня.
Меня снова затрясло.
— Какое чудо толкнуло тебя подняться сюда? — спросила я, все еще
не отрывая лица от его груди.
— Не знаю. Просто вдруг словно толкнуло что-то, а потом увидел,
веревку на твоей шее и лицо. — Его заметно передернуло. Да уж, так
себе зрелище. — Не глазами увидел, а будто внутри головы. Не
понимаю, как…
Значит, перед смертью был не глюк, а мой дар в самом деле
тянулся к Винсенту, пытаясь позвать. И у дара — или у меня —
получилось.
— Снял экран и сперва решил, что схожу с ума, потом — что лучше
выставлю себя безумцем, чем… — он неровно вздохнул, обняв меня так
крепко, что я пискнула. — Еле успел… — Он добавил совсем другим
тоном: — Все.
Я подняла голову, не торопясь разворачиваться.
— За что? Чем я ей помешала?
— Не знаю. — Винсент извлек из рукава платок, начал осторожно
промокать мне лицо. — Расспросим и узнаем.
Он отнял платок от моего лица — белоснежный батист пятнала
кровь. А это еще откуда?
— Носом пошла, — ответил он на мое безмолвное удивление.
Ах, да… так бывает. Вот откуда металлический вкус во рту. Я
отобрала у Винсента платок. зачем-то стала затирать влажное пятно
на его камзоле — там, где я прижималась лицом. На черном кровь не
выделялась, и все равно…
— Успокойся. — Муж поймал мое запястье. — Вернемся домой и все
вычищу. Можно бы и сейчас, но лучше без лишней магии, пока
дознаватель здесь все не осмотрит. — Он промокнул кровавое пятно на
моей груди, снова сунул платок в рукав.
Дознаватель… Ох, получается, еще ничего не закончилось, и
неизвестно, когда закончится. Додумать я не успела, от двери
донесся истошный визг, так что я подпрыгнула.
— Стоять! — рявкнул Винсент, и я подпрыгнула еще раз. Визг
оборвался. — Зайди, закрой дверь, сядь вон на тот стул и молчи.
Ответом ему был мягкий шлепок, точно мешок на пол бросили. Муж
выругался. Я, наконец, развернулась к комнате. В ее центре валялась
веревка — та самая, — и меня передернуло от одного взгляда на нее.
У стены, скрючилась в луже крови модистка. А у входной двери лежала
в обмороке девушка, которая нас встретила.