Может, он не всерьез? Может, просто провоцирует? Меня или
Винсента? Или нас обоих? Зачем? Но напряженные руки мужа,
обнимавшие меня, показывали, что профессор вовсе не шутит.
— Нет. Через мой труп.
Они всерьез. Господи, они оба всерьез!
— Не надо, —прошептала я, пытаясь заглянуть мужу в лицо, но
Винсент держал слишком крепко — не отстранишься, не вырвешься. — Не
подставляйся. Пожалуйста…
— Отойди, — настаивал Стерри.
— Нет, — повторил Винсент то ли мне, то ли наставнику.
— По-моему, это вы одурманены, профессор! — Мой голос сорвался.
— Не вы ли всего лишь сутки назад помогли мне опровергнуть эти
нелепые обвинения?
— И очень об этом жалею. Если бы я вчера поговорил с тобой как
следует… Но ты выглядела обычной девчонкой. Растерянной,
напуганной. Неглупой, да. С редким даром, который стоило сохранить,
особенно учитывая все обстоятельства. Даже заходя сегодня в ваш
дом, я был уверен, что ты просто милая девочка, которая постарается
стать Винсенту хорошей женой хотя бы из благодарности…
— Инга — не ведьма! — рявкнул Винсент, по-прежнему не
оборачиваясь.
— А потом я с тобой поговорил, — продолжал Стерри, словно не
слыша. — Подробно и обстоятельно. У тебя речь хорошо образованного
мужчины. Или целительницы. Значит, на кладбище, где тебя подобрал
Винсент, ты лишь изобразила проснувшийся дар, чтобы добыть
настоящий диплом.
В огороде бузина, в Киеве дядька.
— Как одно следует из другого?
— Женщин не принимают в университеты. Для бездарей, я имею в
виду. То есть либо ты получила диплом целителя — но после этого
незачем изображать некроманта. Либо тебя учили справляться с
кровавым даром — из ведьм выходят отличные целители — и попутно ты
нахваталась знаний, которых не может быть у женщины с едва
проснувшимся даром.
— Ничего я не изображала! Вы же сами видели, что мой дар —
смерть! Вы же сами помогали мне со схемой, когда нужно было
доказать, что никто не покушался на волю Винсента! Расчертить ее
еще раз? Давайте я это сделаю. Сколько раз мне еще призвать дар,
чтобы от меня, наконец, отстали с этим идиотским «ведьма»?
— Видишь ли, — голос профессора звучал обманчиво мягко. — Только
полная дура будет прилюдно являть кровавый дар. Зато можно успешно
притворяться кем-то другим.
— Это как? Заставить всех вокруг поверить, что они видят не то,
что на самом деле, как утверждал Клаус? — Я дернулась, инстинктивно
пытаясь выглянуть через плечо мужа: разговаривать, не видя лица
противника, было сложно. — Он что, вас индуцировал этим бредом?
Давайте, повторите за ним и то, что я разнесла факультет, чтобы
отвести от себя подозрения!