Мать только сильно
плакала и трясла кулаком в сторону Лондона, призывая на головы
учёных, чье изобретение не уберегло ее Риччи, все возможные кары.
Почему-то на китайском. Потом вдруг она успокоилась и буквально
через пару дней стала весела́. Даже как-то обидно. Я уже вернулся в
Лондон под другим именем и приглядывал за ней со стороны. Частенько
отирался у дома, транслируя прохожим вместо темноволосого парня,
крепкого, плечистого блондина с голубыми глазами. Отец вообще
перестал появляться на улице. Горе его сильно подкосило. А вот
матушка...
Однажды я по привычке стоял напротив центральных ворот нашего
особняка. Облокотился о дерево, расположенное на противоположной
стороне и сквозь тугие струи бесконечного лондонского дождя
наблюдал за окнами на втором этаже. Неожиданно на улицу выскочила
мать. В каких-то непонятных резиновых ботах и шалью, накинутой на
плечи. Она подбежала ко мне с такой скоростью, что я только рот
открыл от изумления, чуть не выронив из него на дорогой костюм
сигариллу.
– Ничего не говори. Я знаю, это ты. Ходишь сюда каждый день
почти. Знаю. Сразу поняла, не могло это с тобой произойти. Ну, и
ладно. Главное, живой. Значит, так надо. Приходи. Хорошо? Я больше
не приближусь. Просто приходи и стой. Люблю тебя.
Не дожидаясь какой-то реакции с моей стороны, она развернулась
и, скрывшись за оградой, направилась обратно в дом. Тем более вслед
за ней с зонтом в руке выбежал дворецкий. Спустя ещё несколько лет,
когда родителей не стало, я узнал, что все имущество семьи По́ртос
- Диего было оставлено в наследство тому самому человеку, под чьей
личиной я жил. Затрудняюсь ответить, что это такое. Возможно, мать
видит то, что не доступно другим. Не знаю. Сложно судить. Я не
мать.
Годы шли, от скуки хотелось выть. Пытался компенсировать
женщинами. Тоже хватило ненадолго. Поначалу горело. Случалось
моменты, когда у меня в жизни одновременно присутствовало две -
три, а то и четыре особы, каждая из которых была уверена, будто она
одна, единственная. Не то, чтоб я боялся сказать им правду. Нет,
конечно. Вообще по хрену. Их нежные, трепетные сердца волновали
меня в самую последнюю очередь. Просто было весело. Интрига опять
же. Игра. Смогу ли параллельно для каждой слепить историю
трогательной любви и при этом не спалиться. Еще не оставалось
времени на различные ненужные мысли. Но потом приелось. Их лица,
голоса, ощущения от близости, все начало сливаться в одну смазанную
красками картину. Это, как если каждый день ходить в ресторан и
пробовать различные кулинарные изыски различных стран. Вроде бы
интересно. Вкус имеет разные оттенки. А потом, через некоторое
время, начинаешь понимать, да ни хрена. Ингредиенты все равно одни
и те же.