Елена Рихтер…
Этот набор букв стучал молоточками прямо в мозг. Я ушел тогда из
номера Мелиссы Эсперанта, не торопясь, сохраняя абсолютно каменное
выражение лица. Мол, знать не знаю, слышать не слышал. Вообще не
понимаю, о чём идёт речь. На самом же деле, помнил тот заказ
хорошо. Он отличался от тех, что были "до" и от тех, что случились
"после".
Я работал на Контору уже чёртову уйму времени. Люди проходили
передо мной, как безликие картонные образы. Имена, фамилии, общие
данные - все это превратилось в бесконечную полосу конвейера. Не
сказать, будто каждый день прилетало задание. Конечно, нет. Иначе
за указанное время я бы имел отношение к бо́льшей части смертей на
земле. Учитывая, что с появлением "Ахилла" люди стали значительно
здоровее, то и печальная статистика немного сократилась по
сравнению с прошлым. Хотя криминал и человеческую безолаберность
никто не отменял. Я говорю о естественных случаях.
В основном отправлялся в командировку, назовем это так, раз в
месяц. Столько времени требовалось на сбор информации, подготовку
и, непосредственно, исполнение. Честно говоря, мог делать все
гораздо быстрее. Срок увеличил специально. Во-первых, то, что
достается легко, меньше ценится, а я хотел, чтоб Ричарда По́ртоса
ценили, как можно дороже. Во-вторых, тратил лишнее время
исключительно в своих интересах. Брал, так сказать, халтуру. Людей,
желающих получить помощь профессионала, гораздо больше, чем может
показаться. Ко мне всегда обращались в тех ситуациях, когда глубина
задницы, в которой оказался клиент, любые суммы превращает в
незначительные, только бы помогли.
Это был самый пик моей карьеры. Можно говорить откровенно, без
ложной скромности. Лучший среди лучших. Почему пик? Потому что в те
годы я кайфовал от сознания собственной значимости и могущества.
Да. Каюсь. Грешен. Все мы, в первую очередь, люди. А людям
свойственно возноситься от того, что в их руках есть власть.
Причем, власть вовсе не образно выраженная, не эфемерная. А самая
настоящая. Когда от тебя и твоих поступков зависят жизни. Поверьте,
жалкие чиновничьи должности и посты, даже сенаторские, рядом не
стояли с тем, когда только ты решаешь, жить кому-то или умереть. До
встречи с Мелани оставался ровно двенадцать месяцев. О чем я,
конечно, ещё не знал, прожигая свои бесконечно долгие годы на
полную катушку и совершенно не парясь о том, что мой послужной
список, не только официальный, рос достаточно быстро.