- Отлично, - кивнула я. – Давай тогда
мыться и переодеваться.
Любящий папенька снабдил меня некоторым
количеством магических амулетов, убыстряющих то или иное действие. Например,
вода с таким амулетом нагревалась раза в два-три быстрее обычного. А так как
водопровода здесь не существовало, приходилось греть воду перед купанием каждый
раз.
Минут через десять я уже нежилась в
горячем чане с водой, установленном в соседней комнате. Мне было хорошо, тепло,
комфортно и совсем не хотелось вылезать.
После ванны
Дарна помогла мне переодеться в домашнее платье, длинное, полностью закрытое,
темно-синего цвета.
- Как тебе прислуга здесь? – спросила я,
пока Дарна расчесывала и укладывала мои волосы.
Простенькая прическа, никаких изысков.
И полное отсутствие макияжа. Я не видела смысла красоваться перед слугами.
- Они мало что умеют, ринья, - ответила
Дарна. – Их всему приходится учить. Разводы после мытья окон – это просто ужас!
- Между собой не ругаются?
- Пока нет, ринья.
- Призраки вам не мешают?
- Нет, ринья, все в порядке.
- Отлично. Дойдете до книгохранилища –
скажи слугам, пусть пыль стирают только с поверхностей. Сами книги не трогают.
- Конечно, ринья.
К завтраку я вышла через несколько
минут, голодная и желавшая поскорей набить желудок.
Пышный омлет, сладкая каша, поджаренные
хлебцы, варенье, компот – все это манило меня, вольготно расположившись на
столе в обеденном зале.
Оставалось надеяться, что после
подобного пиршества мою талию не посетят очередные лишние килограммы. Иначе
придется срочно перешивать уже готовые платья, а значит – искать швею в деревнях.
Все блюда удались Инге на славу. А
потому из-за стола я встала, ощущая себя неким бочонком на ножках.
- Принеси теплую накидку и сапожки, -
приказала я прислуживавшей за столом Дарне.
Мне хотелось выйти во двор и еще раз,
при утреннем свете, осмотреться. Может, замечу то, что не увидела вчера. Ну а
нет, так хотя бы подышу свежим воздухом.
Дарна быстро принесла требуемое. И вот
уже я стою на крыльце, кручу головой во все стороны.
Ничего нового увидеть не удалось.
Предвечерняя серость превратилась в серость, освещенную солнцем, и только.