- Цып, цып. Иди сюда. Я тебя больно
убивать не буду. Раз и все. Копьешком тыкну и готово.
Ксан нервничал. Пусть это и было
заметно только по туповатым шуткам, за которые сам на себя злился.
Особенно после того, как в чате донесся раздражающий смешок Прона
на его дебильное «Цып- цып». Но и поделать с собой мальчишка ничего
не мог. Слишком долго он слышал от разных людей страшные сказки о
Провале. В том числе и об этих мерзких крысах, с удовольствием
пожирающих людей заживо. Или без удовольствия, но какая ему, блин,
разница в этих условиях?
Хотя боялся даже не столько сам Ксан –
голодный волчонок трущоб. Все же в своей короткой жизни ему
приходилось видеть много гораздо более ужасных вещей, чем
инопланетная животина с не стандартными кулинарными пристрастиями.
Человек человеку гораздо больший враг. Ни один даже самый жесткий
противник из чужих измерений или других планет не сможет
переплюнуть лагеря смерти Великой Отечественной и многочисленные
попытки подражания других стран после.
Да и в трущобах мальчишка встречал
такое, что лучше забыть. Иначе даже его искалеченной чужой памятью
психике будет трудно это переварить. Чего только стоят озверевшие
от пьянства и наркотиков опустившиеся люди, забивающие заживо
другого человека просто так. От скуки. Делающие это с равнодушным
удовольствием.
- Хватит. – Я вызверился сам на себя, усилием воли прогоняя из
памяти картинки. – Это все гребанные осколки второго меня. Сраный
интеллигентишка. Довел страну до такого и сдох, оставив все это
разгребать другим.
Ксан злился сам на себя за слабость и
вползший в душу страх. Ему хотелось себя оправдать тем, что эти
постыдные чувства не его. А вылезли из тех осколков памяти прошлого
ученого. И продолжал врать, накручивая сам себя. Ноги в какой-то
момент просто прилипли к полу, и мальчишка едва не рухнул на грязь
и камень, запутавшись в своих конечностях.
- Ты чего там завис малец? - Прон ожил
вместе с голосовым чатом и поинтересовался причиной задержки.
Ветеран наоборот стал холодным и отстранённым. В его словах больше
не было никаких живых интонаций. С Ксаном словно разговаривала бог
весть по чьей злой воле ожившая машина, а не существо из плоти и
крови. Хотя Прон и до этого момента совсем не показался мальчишке
образцом гуманизма и человеколюбия.