«Мадонна»… Помнится, когда только изобрели чудо-машинку и дали ей это имя – имея в виду милосердное воздействие на измученное человечество (а тех, кто с ней работал, тут же окрестили «мадами»), это вызвало ряд протестов со стороны христиан: кощунственно давать бездушной машине имя матери Христа! Но от возмущенных голосов отмахнулись – слишком они были малочисленны.
Христианство, бывшее до Катастрофы самой влиятельной религией на планете, превратилось в раздробленные крохотные секты. Астероид с символическим названием Немезида нанес неисцелимую рану не только плоти Земли, но и ее душе – вере. Большинству выживших трудно было совместить в сознании заповедь «Бог есть любовь» с конкретным проявлением этой любви, упавшим с небес. Нет, конечно, все помнили печальные истории про Всемирный Потоп и Содом и Гоморру, но то было в Ветхом Завете. Новый же вещал о милосердии и заботе Отца.
Большинство оставшихся в живых католиков, протестантов и православных поменяли мировоззрение, став атеистами и агностиками. Нью-Эйдж, расцветший пышным цветом в начале века, уцелел – хотя стал малочисленнее, и разделился на два течения. Одно, широкое и полноводное, являло собой соцветие духовных школ на любой вкус, с любым «слоганом», или образом Творца: «Бог есть игрок», «Бог – экспериментатор», «Бог есть!», «Бог – сумасшедший гений», «Бог – Ты!» и прочее в том же роде. Другое было закрытым, эзотерическим – нечто вроде древних орденов, куда входили лишь посвященные. Учась на Курсах, мы с Туром параллельно посещал одну из таких школ (помнится, лозунгом ее было: «Бог – одинокий безумный гений») – чтобы овладеть техникой медитации.
А сейчас Тур в больнице. Психиатрической, вестимо – в иные мады попадают гораздо реже. Что с ним случилось, толком не знаю: Тур слетел с катушек два месяца назад, когда я был в отпуске. Проводил его в доме отдыха – специальном, для мадов (солярий, оранжерея, натуральный творог на ужин), вернулся загорелым и лоснящимся – и на тебе, пустой чистенький стол. «На реабилитации», – сухо сообщила Любочка. Где? Как? Отчего? Молчание. Самое обидное, что даже навестить его не могу – не положено у нас навещать коллег в психиатрических клиниках, и адреса клиники мне никто не доложит…
Остается только ждать, когда Турище подлатают, и он заявится – громоздкий, флегматичный, похожий на Дельвига, с вечной незлой усмешечкой на губах и привычкой цитировать непонятно кого, к месту и не к месту.