Он в ответ лишь еще шире развел плечи , раскидывая руки по сторонам. Застолбил пространство, да так, что захотелось держать подальше от этой мощной наглой ауры.
Связываться с такими - себе дороже. Я сгребла вещи, схватила сумку и ушла, на пару рядов повыше. К третьей паре уже половина курса решила сбежать. Те, кто остались, поделились поровну: часть ушла совсем назад и там вольготно расположилась, вторая половина - очевидные ботаники и хорошисты - сидела на первых рядах, выпрямив спины и ожидая, когда же можно будет себя показать.
Середина аудитории практически пустовала. Там бродили такие же одиночки как я, и вот этот странный наглец, которому больше негде было пристроить свою задницу, как только рядом с моим местом.
Теперь я отлично видела кафедру, доску, экран для проектора, еще какие-то интересные приспособления… И еще лучше - спину и профиль хама, из-за которого пришлось менять дисклокацию. Не то что бы я вот прямо расстроилась или устала от перемещений… Но зачем так себя вести, если человек ничего плохого тебе не сделал?
Этот вопрос потом возникал еще множество раз, когда Максим Северов позволял себе очередную выходку. Прилетало не только мне, а любому, кто попадется под руку - у него не было избранных и любимчиков, не было изгоев и ненавистных. Каждый мог оказаться обиженным, высмеянным, посланным на хрен. За что? Да ни за что. Просто мимо проходил, а у Севера такое настроение оказалось. Веселое, как он сам говорил.
Я очень быстро усвоила: к нему лучше не приближаться. Обходить по самой длинной дуге, желательно со спины и в темноте, чтобы случаем не попасть под прицел и не быть осмеянной, как другие неосторожные.
Что самое странное: таких, как я, державших дистанцию, на курсе больше почти не было. Девчонки и парни словно магнитом тянулись к Максу, толпились вокруг него, заглядывали в рот. Безумно радовались, когда его внимание падало на кого-то другого, а не на них, дружно и заливисто хохотали над очередным его злым приколом. Девочки смеялись друг над другом особенно счастливо и безудержно.
Раболепная стайка влюбленных кукол, в которую мне было бы стыдно и страшно попасть. Порой становилось завидно: фанаткам Севера не мешал интеллект и природная скромность, а что-то другое, неведомое, позволяло им вести себя такой вот непосредственной злобной стаей, готовой с рук есть у своего вожака.