Очень странное зрелище.
Был еще момент. Если две другие
жертвы выглядели «привычно» в смерти – потому что я их переехал, то
третья, демоническая красотка, просто притягивала взгляд. Она
лежала неправильно; так, как не должна лежать. Мертвым людям в
православной традиции закрывают глаза, и я вдруг понял, что мне
нужно сделать нечто подобное. Пусть даже она не человек, и глаза у
демонессы, как я ее уже назвал про себя, закрыты повязкой. Мне
показалось сейчас правильным освободить руки жертв, прибитые мечом
к земле. Вытащить ритуальный клинок, изменить такую унизительную
для них всех позу.
Не должен так никто никогда
лежать.
Аккуратно подойдя к центру круга,
взялся за рукоять ритуального меча. Рывок, и руки жертв оказались
освобождены. Ритуальный клинок оказался тонкий, вышел почти без
усилия – я даже назад отшатнулся, потому что не ожидал такой
легкости.
Прикосновение к ритуальному мечу
вызвало у меня прилив отвращения. Очень неприятное ощущение –
холодная сухость, словно змею в руки взял. Невольно я отбросил меч
в снег за границы круга, зябко передернув плечами от отвращения. И
после этого присел рядом с демонического облика девушкой и поправил
ее руки, положив вдоль тела. Получилось легко – тело еще теплое,
признаков окоченения даже близко нет.
Взявшись за плотную ткань, я снял
повязку с лица странной девушки. Глаза закрыты, веки подведенные –
нарисованы густые и крупные арабские стрелки, какие в обычной жизни
не увидишь, только в кино или на показах мод.
Вместе со стрелками макияжа глаза
демонессы, даже закрытые, выглядели нечеловечески большими. И
макияж ее скорее всего не макияж, а татуировка – орнамент
поднимается от шеи к вискам, стрелки на глазах его естественное
окончание.
Присмотревшись, сравнивая рисунок на
висках демонической девушки с остальным орнаментом, я вдруг понял,
что татуировка на плечах и шее начинает слабо отсвечивать алым
сиянием. Причем она пульсирует в такт рубину в оголовье кинжала,
воткнутого жертве в середину груди. Но не успел я полностью
рассмотреть и осознать увиденное, как мертвая демоническая красотка
открыла глаза.
Необычные, совершенно нечеловеческие:
радужка красная, алая, и черный вертикальный зрачок. От испуга
неожиданности я выругался и едва не отшатнулся. Демоническая
красотка, словно очнувшись от долгого болезненного беспамятства,
протяжно застонала, лицо ее исказило гримасой боли. И вдруг она
выдала несколько коротких фраз, смысл которых дошел до меня не
сразу.