– Куда ты на ночь глядя? Зайди домой. Не устраивай концерты.
Бороться с ним я была не в состоянии, но и возвращаться не хотела. Провести вдвоём целую ночь, выслушивая и дальше его нескончаемые обвинения – нет уж. Да и просто видеть его невмоготу.
У соседей по площадке щёлкнул замок, и Славик тотчас выпустил и ручку сумки, и мой рукав.
Соседка, милая бабуля, отправилась выгулять своего той-терьера на сон грядущий. Завидев меня, она поздоровалась и полюбопытствовала:
– Никак уезжаете? По работе опять или на отдых?
– По работе, Марья Иванна, – фальшиво улыбнулся Славик, но поймав мой взгляд, тотчас посерьёзнел.
А я вдруг впервые ощутила острую, почти непереносимую неприязнь к собственному мужу. К его ранним залысинам, влажно лоснящимся на свету, к его бегающему взгляду, к рыжеватой щетине, к линялой майке, которую он в спешке натянул наизнанку.
– Нет, – с такой же фальшивой улыбкой откликнулась я. – Я ухожу от мужа. Навсегда.
Славик так и подвис, скроив красноречивую гримасу. Соседка тоже удивлённо приоткрыла рот на моё внезапное откровение. Забормотала сконфуженно:
– Ну, все ссорятся…
– Мы не поссорились, – не переставая искусственно улыбаться, возразила я. – Я просто застукала его с другой.
– Ксеня! – подал голос Славик.
Наконец приполз лифт. Мы вместе с соседкой и её пёсиком зашли в кабинку. А Славик так и остался стоять на площадке в оранжевых парусиновых шортах и старой растянутой майке.
А когда двери лифта сомкнулись, во мне вдруг будто что-то надломилось и треснуло. Я невольно всхлипнула, раз, другой, и разрыдалась.
– Что ты? Что ты, Ксюшенька? – заволновалась соседка, а я ни слова сказать не могу, реву в голос.
Её той-терьер принялся визгливо мне подвывать. И скулил, дурачок, не утихая, пока лифт дребезжа ехал вниз.
Соседка тоже что-то лопотала без умолку. Даже потом на приподъездную лавочку со мной рядом присела.
– Может, наладится ещё… Правда, я так и думала, что рано или поздно что-то такое случится.
Я аж плакать перестала.
– В смысле? – шмыгнув носом, уставилась на неё недоумённо.
Соседка опять сконфузилась, заёрзала.
– Говорите, говорите, Марья Иванна, теперь-то уж что.
– Ну… видела пару раз и раньше… ходила к твоему какая-то… когда тебя не было. Вот на той неделе… И где-то пару месяцев назад… Брюнетка...
Я протяжно выдохнула, зажмурилась, стиснула зубы. Я и не думала, что может быть так больно…