***
Пролетали недели, месяцы. Учеба, что называется, перла.
Преподавательский состав на кафедрах собрался не такой отсталый,
как я поначалу опасался. А очень даже ничего. Для новой школы
привлекали профессуру со стороны, пока не разжились собственными
аттестованными кадрами.
Поэтому некоторые занятия у нас проводили гражданские
преподаватели из Новоульяновского пединститута, люди интеллигентные
и приятные. Просто глаз отдыхал на их пиджаках, галстуках-подтяжках
и прочем, чем обычно люди один от другого в социуме отличаются.
Пользуясь возможностью, я подтянул свои знания по некоторым
дисциплинам, к которым в студенчестве относился спустя рукава
(молодой был, девочки, дискотеки и другие увеселительные занятия не
давали с головой окунуться в учебу).
А тут даже если захочешь, то не отлынишь. Если на гражданке
можно забить, выключить будильник и не пойти на пары, то тут
подводная лодка. Хочешь не хочешь, а каждое утро на занятиях
торчать будешь. Посещаемость поэтому была почти стопроцентная.
Пропускали лишь по уважительным причинам: наряд или если в
госпиталь слег.
Учиться мне даже понравилось. Сам от себя не ожидал. Конечно,
многие лекции казались наивными, если сравнить с суровой практикой,
которой я успел хапнуть. Но теоретические предметы заходили на
ура.
Тяга к знаниям у людей, я считаю, генетически заложена.
Потому-то мы и смогли из мартышек в свое время переродиться. Оно
ведь как было, если ты первобытный балбес и не хочешь слушать
рассказы вождя о том, где лучше малину или другие бананы собирать,
не хочешь учиться и познавать мир, то при первой вылазке за орехами
тебя тут же слопает медведь или саблезубый крот. Поэтому интерес к
новому – родственник инстинкта выживания, кровный. Чем любопытнее
ребенок, тем больше шансов у него перенять опыт предков, навалять
кроту и вернуться целым и с трофеями.
Самым тяжелым предметом считалось уголовное право. Ребята часто
заводили глаза к потолку, едва видели такую строчку в расписании.
Вел его у нас скудоусый гражданский мужичок довольно-таки зрелых
лет, когда с мамой уже точно никак не живут. Доцент в подстреленных
штанишках.
Поговаривали, что преподавание — это вся его жизнь, потому как
другой не было. Ни жены, ни детей, только собака, кошка и мать.
Которая, судя по его затравленному виду, держала сыночка в
рукавицах из меха галапагосского ежа.