— По второму вопросу у меня все, — сказал я.
— Давайте первый тогда.
До второго не докопался. Странно. Но не стоит расслабляться.
Тактика, наверно, у него такая.
Первый знаю, как отче наш, но победу праздновать рано. Мелкий
пакостник явно что-то задумал, чего я не могу разгадать.
Начинаю рассказывать. Зверьков вдруг неожиданно достает из
портфеля засохший пряник, разламывает его на две части и одну
начинает макать в чай. Потом, мерзко причмокивая, начинает его
рассасывать. На меня это никак не действует, тогда он решил ударить
по моей брезгливости (прознал же, гад).
Выплюнул кусок пряника обратно в чай. Потом выудил его ложечкой
и снова зажевал.
Меня передернуло, но я стойко продолжал. Зверьков стал меня
перебивать и спрашивать абсолютно левые темы, никак не
соотносящиеся с моими вопросами. Я уже и про объект, и про субъект
преступления ему рассказал, и про форму вины, и даже дошел до
специальной части УК. А он все спрашивает, гад, и спрашивает.
Я постепенно раскрываю уже весь курс уголовного права. Мельком
вижу, как остальные курсанты спешно записывают за мной. Как только
кто услышит ту тему, что как раз у него в билете, строчат, аж ручки
дымятся.
Увидев, что информация моя не уходит впустую, а ложится в
праведное дело борьбы с экзаменатором, я начинал излагать мысли
помедленнее. Пусть товарищи подробненько все запишут. Хоть этим
Зверькову отомщу. Жаль, что преподам морды бить нельзя. Так уже
ходил бы он с фингалом еще час назад. Когда я только сел
отвечать.
Времени прошло много, но я кремень. Зверьков понял, что тактика
“пряника” со мной не работает, и снова начал меня перебивать.
Вставлять какие-то дурацкие “заклепки” и уточняющие вопросы,
которые были совсем не уточняющими, а скорее доскрёбами.
Я уже треть учебника пересказал. Мне несложно. Готовился же. А
Зверьков психует, ножкой дергает, пальцами по столу барабанит,
всячески сбить меня пытается.
Тут в аудиторию заходит методист.
— Вениамин Карпович, — обратился он к преподавателю. — Извините,
что прерываю, тут нужны ваши подписи. Срочно.
— Да, конечно, — Зверьков демонстративно берет ведомости, ставит
в них закорючки, а мне кивает:
— Вы продолжайте, продолжайте.
А сам начинает перебрасываться дежурными фразами с методистом.
Вот, сука! Тогда я прибавляю громкости.
Препод продолжает шумно перелистывать ведомости, тыкает в строки
пальцем, что-то спрашивает методиста. Из-за собственного голоса я
не слышу.