— Я хотела пройтись до фотокабинки, — судорожно пыталась я возродить в себе обиду за его эгоизм и самодурство.
Не вышло. Скорее всего, я самая беспринципная особа, позволяющая обращаться принцу с собой, как его душеньке угодно. Но едва он оказывается на расстоянии вытянутой руки от меня, я теряю и голову и гордость.
Вложив ладонь в предложенную руку, справиться с отрывом задницы от кресла оказалось гораздо проще.
— Боюсь, что тогда даже мой друг Луи поменяет ориентацию и вернётся к традиционной любви, — съязвил Бертран, притягивая меня к себе, словно пряча.
Раньше, дурачась, я могла у него не только повиснуть на шее, но и забраться на неё же. Сейчас же, едва мои ладони дотронулись до твердого торса, за жесткими мышцами которого гулко и быстро стучало сердце принца, меня уже с головы до пят затоптали мурашки.
Из колонок потекли звуки нежного английского вальса, яркие лучи стробоскопов перестали скакать по залу, сменившись, медленно перетекающими по стенам и полу, волнами пастельных оттенков синего.
Я испуганно уставилась на Тоху, с запозданием осознав, что этот танец не будет простым топтанием на месте в обнимку.
— Вальс? — моментально овладел мною страх опозориться.
Я как бы на этот бал и явилась за шкурой принца, но кружить с ним по залу, под прицелом сотни глаз не планировала!
— Не дёргайся, Санечка. Я поведу, — сильнее надавив мне на спину ладонью, ответил Тоха.
Без намёка на волнение. В его медовых глазах только перманентная самоуверенность и твёрдость намерения, такая, что спорить бесполезно. И снова этот таинственный блеск. Опасный, жаркий, манящий. Он завораживает меня, как огромная закручивающаяся штормовая волна.
Под давлением его широкой ладони, моя спина выпрямилась, лопатки едва не поцеловались друг с другом. Такой безупречной осанки не удавалось добиться даже моему деспотичному учителю танцев. Тоха ходил так, словно в нём сконцентрировалось достоинство и величие всего рода Бертранов.
Танцы, фехтование, езда верхом и прочие традиционные занятия аристократов, сформировали и у принца идеальную осанку. Сколько я себя помню, Бертран всегда держит спину прямо, в любом состоянии.
Сила духа и неукротимая отвага Антуану досталась от рода Слащёвых. Любую трудность Тоха принимает с гордо поднятой головой. Этого не видят его бабочки однодневки, только те, кто знает Тоху не только в атмосфере драйва и куража его бесконечных вечеринок.