Мы установили ее у затененного окна. Потом стали ждать, пока помятый конверт с надписью «неразлучники» не наполнится купюрами и мелочью. Наконец настал день, когда мы смогли пойти в наш местный зоомагазин, чтобы «усыновить» прибавление к нашему маленькому семейству.
Сначала мы остановились на длиннохвостых попугаях. Но стоило нам услышать пение канареек, как мы передумали. Выбрав энергичного желтого самца и милую белую самочку, мы назвали малышей Солнышком и Снежинкой.
Из-за напряженного расписания нам не удавалось проводить много времени с нашими новыми друзьями, но нам нравилось, как они каждый вечер приветствовали нас звонкими переливами песен. И они, казалось, были безмятежно счастливы друг с другом.
Время шло, и когда наши юные неразлучники стали достаточно взрослыми, чтобы завести собственную семью, мы приняли меры и приготовили для них особое местечко для гнезда и массу материала, из которого его можно было построить.
И действительно, однажды они начали находить эту идею весьма привлекательной. Снежинка была очень строгим прорабом, следившим, чтобы дизайн и украшение их гнездышка были безусловно правильными, в то время как Солнышко, который так и светился любовью, чуть из перьев не выпрыгивал, стараясь сделать все точно так, как она требовала.
А потом в один прекрасный день появилось яичко. Как они пели! И через несколько недель, когда проклюнулся крохотный птенчик, счастье их, казалось, не знало границ. Не знаю, как это происходит с точки зрения генетики, но маленькая канарейка была ярко-оранжевой. Поэтому мы с полным на то основанием назвали птенца Тыквиком.
Тянулись солнечные дни. Как мы все гордились, когда наш птенчик вылетел из гнезда на настоящую, «взрослую» жердочку!
А потом однажды Тыквик рухнул вниз со своей жердочки на дно клетки. Крохотная оранжевая птичка лежала не шевелясь. И родители, и я кинулись спасать его.
Но он был мертв. Так уж случилось. Что произошло – то ли сердце отказало, то ли он сломал шею при падении, – я никогда не узнаю. Но Тыквика больше не было с нами.
Хотя скорбели оба родителя, маленькая мать была поистине безутешна. Она не давала ни Солнышку, ни мне приблизиться к этому жалкому маленькому тельцу. Вместо радостных мелодий, которые я обычно слышала от Снежинки, теперь она издавала лишь самые душераздирающие крики и стоны. Казалось, скорбь полностью растопила ее сердечко, радость и волю.