– Вы что, не вместе учитесь?
– Нет. Мы вон с Танюшкой и Игорем на филфаке, Мара с Серёгой на физмате, остальные с биохима. Как в стройотряде летом перед первым курсом скучковались, так и не разбежались до сих пор.
Вернулись с перекура парни, и девчонки одна за другой тоже потянулись в зал. Дело шло к утру, шумное веселье само собой стало затихать. По телевизору показывали какую-то новогоднюю сказку для взрослых, но смотрел её один Лёха, невысокий плотный парень, сытым котом развалившийся в круглом кресле и отрешённо глядевший на плоскую панель телевизора.
Кто-то засобирался домой, и это прозвучало сигналом к завершению праздника. От сутолоки в коридоре вернулись оживление и смех – одни выискивали в общей куче свою обувь, другие вызывали по телефону такси, рыжая толстушка Лиля, под общий беззлобный смех, подпрыгивала у вешалки в безнадёжной попытке достать с верхней полки свою шапку.
Рита вдруг сообразила, что, если тотчас же не уйдёт, рискует остаться в квартире наедине с хозяином, а после такого обилия новых впечатлений к этому она была совершенно не готова. И, хотя прекрасно понимала, что, уходя вот так, при всех, не сможет даже обменяться номерами телефонов с Сергеем, всё же протиснулась к выходу, чмокнув по пути в щёчку Мару и шепнув ей: «Пока!».
Сергей в общей суете не заметил бегства новой знакомой и, только когда проводил последнего гостя, понял, что та ушла «по-английски».
Рита же неслышно прикрыла за собой дверь, на цыпочках, чтобы не беспокоить тётю Нину, прокралась в ванную комнату, ополоснула лицо тёплой водой и подняла глаза к зеркалу…
Боже! Как же сразу… Ну конечно! Голос… Это его голос! Его голос шептал из телефонной трубки… тогда…
Потрясённая открытием Рита в изнеможении присела на край ванны.
Утро наступившего года выдалось хмурым и ветреным. Страна спала после разгульной ночи, и метель полноправной хозяйкой бесчинствовала на пустынных улицах.
Рита слышала, как с отчаянной злостью бросаются острые снежинки в стекло, но открывать глаза и выбираться из-под тёплого одеяла не хотелось. Где-то поблизости от дивана, отбивая такты вечной мелодии времени, негромко тикали часы, от подушки исходил лёгкий аромат луговых цветов, и дремота цепкой паутиной снова стала окутывать сознание.
Обрывками кинофильма перед мысленным взором всплывали воспоминания о прошедшей ночи, всплывали и переплетались со сновидениями, ещё не успевшими растаять до конца. Вот Афродита, стыдливо прикрывающая наготу, волчком крутится на мягком ковре, улыбается Рите и заговорщицки шепчет: «Поцелуй его, поцелуй!», в дверях кухни появляется Сергей и долго-долго, бесконечно долго смотрит в глаза, этот взгляд зовёт, приказывает, ласкает… Снегурочка с чёрной чёлкой, извиваясь, танцует в полумраке комнаты и чревовещает, не размыкая губ: «Ты помнишь? Помнишь? Он тебя называл чайной розой! А ты? Сбежала, как дура!»