И каждый день новая девчонка. Любая на выбор. Хотите мулатка с большой грудью, рыженькие, белокурые сучки с ангельскими такими голосками, молоденькие или постарше, ну вы понимаете, типа Кендры Луст или Эммы Старр. И мне это нравится, пиздец как нравится. Знаете, бывает, кто-то говорит что типа, мол, устал от всей этой праздности, износился, что не интересно жить такой вот рахитичной, если хотите, распыленной жизнью и всю такую прочую ерунду. Ну, так вот: бредовей ничего в своей жизни не слышал! И либо перед вами трепло полное, дегенерат, который ничего подобного никогда и не палил, а лишь хочет показать – нахрена только он это делает – показать вам свою значимость с которой, по-видимому, у него большие проблемы, ну, или задрот, что затирает вам совсем уже несносное дерьмо вместо затычек в уши. Но вы-то понимаете, что от таких вещей не устают, уж поверьте это просто невозможно, или если хотите я даже поклянусь вам, хотите? И уж совсем дикость, что бы это могло надоесть. Совсем дикость. Ну, разве вы со мной не согласны?
Но не все так ажурно, как могло показаться на первый взгляд. Есть и не очень приятные моменты. В каждом деле есть «такие» и мое не исключение. Еще есть то, что меня ужаснейшим образом мучает. И я хотел бы поделиться этим с вами. И так как вы знаете из всего вышесказанного – я живу, что называется «активной половой жизнью», если позволите. Иногда я трахаюсь дни напролет. Естественно, зачастую перед этим я изрядно напиваюсь, и представьте себе такую картину: после многочасового траха, когда дело подходит к очередному оргазму, она занимает позу наездницы (моя любимая), впивается своими ноготками мне в плечи, закидывает голову назад, кричит, визжит в неистовстве, в полнейшем экстазе. И вот-вот из нее посыплются искры. А я, я – в адском недомогании, мне кажется, что вместо эякуляции, я вот-вот в нее пописаю. Потом я долго стою над крышкой унитаза и думаю. Думаю, и какие только мысли не приходят мне в голову. В один миг я замираю и боюсь пальцем пошевелить. Мой член напрочь отказывается писать, весь вздутый, красный; он пульсирует. Иногда я пытаюсь его подбодрить, мну его в руке. Но он слишком упрям. И какие только черные мысли не приходят мне в голову! Порой мне начинает казаться, что может быть это вредно, так перенапрягаться. У меня нет ни одного хорошего знакомого доктора (я бы называл его «доком»), к сожалению. А то бы я спросил у кого-нибудь знающего. Но со временем все плохое уходит на второй план. Это неизбежно.