А лицо! А губы! А глаза! Не передать всех ее прелестей…
– Любуешься? – раздался голос Балжан за спиной. Заманжол обернулся и встретился с ее холодными глазами.
– Хороша, да?
– Да, – признался Заманжол, – Ты права. Я дотоле не видел такой красоты.
Балжан уязвлено скривилась.
– Ты забыл, какой была я? В юности все мы прекрасны. А какой она станет лет через десять? После парочки детей все ее прелести отвиснут.
– Ты так говоришь, будто сама нарожала кучу детей, – Заманжолу захотелось задеть ее. И возможно, это удалось. Она хотела как-то ответить на реплику, но Заманжол отвернулся и принялся намыливать спину Алтынай. Та вздохнула блаженно и отдалась в его ласковые руки. Он с трепетом прикасался к ее податливому телу, и чувствовал, как оно откликается на его прикосновения неуловимыми движениями нежных мускулов. Под ее кожей словно прокатывались тихие волны, и эти волны, вызывая в нем ответные, как бы настраивали его тело, его существо в единое гармоничное целое.
Заманжол помыл ее шею, затем руки его перешли к небольшим тугим грудям. Он чувствовал, как ее твердые соски касаются ладоней, и испытывал давно забытое волнение юноши, впервые прикоснувшегося к прелестям любимой девушки. Заманжол находился в каком-то трансе, хотя руки его не бездействовали – терли, намыливали, и вновь терли, намыливали, – он словно счастливо парил в нереальном пространстве наедине с прекрасной феей, ангелом, неземным существом.
В какой-то момент, как бы очнувшись, он почувствовал беспокойство. Он не сразу понял, откуда оно исходит. Пока не заметил в зеркале напряженное лицо Балжан. Возможно, она наблюдала за ним все это время.
– Ш-ш-то? – запинаясь, проговорил он, – Что ты так смотришь?
Балжан не могла не видеть, как девушка волновала Заманжола, и как сама Алтынай реагировала на прикосновения его рук. В ней вновь возникли черные мысли, вновь со дна души поднялась мутная взвесь подозрений. Она не оставила мысли, что все происходящее – спектакль, умело разыгрываемый мужем и этой юной красавицей. Правда, Балжан смущала детская непосредственность Алтынай, ее безмятежный взгляд, ее, казавшаяся естественной, радость от общения с Аминой. «Неужели она способна так играть? – спрашивала она саму себя, – Тогда она должна быть гениальной актрисой. Нет, она и вправду идиотка. И я зря мучаю себя подозрениями…