«Мам, ну она ведь уже совсем взрослый человек, ей лучше знать, как двигаться. Девочка-то, хорошая. К тому же ты сама её воспитывала, что теперь жаловаться», – сказал он, глядя в окно, за которым были видны еще не зазеленевшие, голые тополиные ветки.
«Весна скоро», – добавил, выдержав короткую паузу, возникшую непроизвольно от его задумчивого взгляда на улицу. «А Пасха в этом году когда?»
Мама ответила и сама поинтересовалась: «Надолго ты в этот раз?»
– А что, уже успел надоесть? – отшутился он и сразу добавил, – Видно будет, мама. Как сложится…
Пребывание его в этом городе зависело от многих обстоятельств, носило непредсказуемый характер, он никогда точно не знал насколько он приехал, а иногда не мог сказать – зачем. Ему просто нравился этот городишко, с ровными квадратами старых кварталов и хаосом пыльных новостроек, его здесь помнили и любили многие, а он помнил и дорожил многими. У него оставалась здесь, как бы «своя», большая квартира в новых микрорайонах. Уже проданная бывшему крупному партийному работнику, вовремя сменившему амплуа на волне «перестройки», зарабатывающему хорошие деньги на спекулятивных сделках, но все еще не достаточные для того, чтобы рассчитаться за приобретенную жилплощадь, довеском к которой служил подземный гараж, расположенный пятью этажами ниже. Он, по-прежнему, называл эту квартиру своей, приезжая жил там: позволяло количество комнат, отношения с новым владельцем, относительное одиночество нового владельца. Не оформившийся хозяин был даже рад его приездам, пропихивал какие-то новые контракты, используя старые связи владельца бывшего, к тому же по вечерам было с кем опрокинуть рюмку-другую коньячку. А ещё с его приездом в большой квартире появлялись симпатичные и привлекательные мордашки девушек, которые он с умилением мог лицезреть по утрам на кухне, во время совместных завтраков, облизываясь как мартовский год; угодничал и мягко улыбался, как-то по-стариковски, хотя и был еще вполне молодым и приятным мужчиной с благородной сединой, находился в затянувшемся разводе с женой, имел молодую любовницу, правда, редко появляющуюся у него в гостях. Эти совместные завтраки были бывшему партийному боссу по душе, лица девушек менялись, но были все хороши, девушки ослепительно улыбались, умели шутить и понимали шутки, не жеманничали и не стеснялись, если иногда слишком откровенно распахивались полы шелкового кимоно. Кимоно всегда оставалось прежним, приходилось впору своим временным пользовательницам, – отступы от стандарта 90—60—90 были не значительны, – и ничуть не смущалось, меняя хозяек; впрочем, это происходило не слишком часто…