Жрица Лучезарного обновила всем баф на скорость передвижения, и
«дементоры» не оборачиваясь побежали на запад.
Я вышел из Диса.
Скиф, вы покинули Дисгардиум.
Ожидайте адаптации.
До выхода из игры: 00:59… 00:58… 00:57…
Меня погрузило в кромешную тьму. Я будто оглох, ослеп и потерял
осязание. Только во рту остался привкус гари – игры разума,
запомнившего копоть сожженного тела Афродиты.
В данный момент сенсоры капсулы, перехватившие управление телом,
возвращали контроль мозгу, а интра-гель, обеспечивающий равновесие
и амортизацию, а также препятствующий атрофии мышц, всасывался в
стенки капсулы, чтобы пройти антисептическую обработку и
фильтрацию.
Чувства возвратились. Дверцы капсулы бесшумно раздвинулись.
Я вылез и замер. Вернувшийся слух уловил ругань родителей в
другой комнате. Их ссоры стали ежедневными, ничего необычного.
Надев шорты и футболку, я пошел на кухню, чтобы взять пару
сэндвичей и бутылку газировки, с которыми собирался смотреть
материалы марсианской экспедиции Лемана, но остановился,
прислушавшись. Отец пытался что-то втолковать маме, причем
спокойно, а это уже странно:
– …придется ему сказать, Элен. Он умный, он поймет.
– Марк, какой же ты бессердечный! У него последний год в школе,
гражданские тесты, ты хоть понимаешь, что для него это станет таким
ударом, что он может и не оправиться?
– Это ты не понимаешь! – отец повысил голос. – Рано или поздно
ему придется об этом узнать! И пусть лучше рано, так у него будет
время все обдумать и решить, что делать дальше!
О чем они? О чем я должен узнать? Я вышел как раз тогда, когда
мать уже открыла рот, чтобы ответить отцу. Увидев меня, она шумно
выдохнула:
– Алекс…
– Мам, пап? Все нормально?
– Все хорошо, сынок, все хорошо… – пробормотал отец. Его руки
легли мне на плечи, мы сели на диван. Он посмотрел на обеспокоенную
маму и, глядя куда-то в сторону, тихо сказал:
– Алекс, мы с мамой разводимся. Нет-нет, не сейчас, мы дождемся,
когда ты пройдешь тестирование на гражданство.
– Разводитесь? – В горле мгновенно пересохло. – А я?
– Да, ты… – Папа посмотрел на маму. – Элен?
– Нет уж, сам затеял, сам и говори. Не хочу, чтобы он
возненавидел меня на всю жизнь!
– Я затеял? – взъярился он. – Это ты должна была думать о сыне,
когда…
– Марк! – зашипела мама. – Не при Алексе!
Отец снова кинул на нее бешеный взгляд, но сдержался. Воздух
искрил от напряжения, казалось, еще мгновение – и пространство
разорвет ветвистая молния.