— И тебя заметили?..
— Нет. Я сам их заметил, и сам
пришел. И нагло предложил свои услуги за безумные для меня
тогдашнего деньги — целый один золотой за как будто случайную
смерть. И меня взяли.
Я присвистнул.
— Смело, однако.
— Да нет, просто глупо, — отозвался
Азра. — О том, как сильно я продешевил и в какую телегу на самом
деле впрягся, я понял только года через два. Потом долго выбирался,
из одного дерьма перелезал в другое, завел себе кучу врагов и целую
орду недругов. Дальше поступил в наемники. Отвоевал два года на
Севере, вернулся, и тут в кабаке встретил Яна. Чтобы ты знал, я —
тот уникальный ученик, который сам заплатил за свое вступление в
школу. И все это время сам официально оплачивал обучение.
— Обучение, в котором ты уже и не
нуждался, — заметил я.
Азра покачал головой.
— Я бы так не сказал. В первый год
мне довелось узнать немало интересного в плане управления силой. Да
и вообще... Так что сам я считаю, что многим обязан и лично Яну, и
школе в принципе. И это не считая того, что я как ученик получил
право официально защищать себя в случае прямого нападения. Что с
таким прошлым, как мое, друг мой, бесценно.
— Пожалуй, так, — не мог не
согласиться я.
И тут же приналег на поводья,
останавливая коня: мы так увлеклись разговором, что едва не
проехали нужный дом.
— Вот мы и на месте, — сказал я,
указывая на дверь.
— Ну и чудесно, — недобрым
многообещающим голосом проговорил Азра. — Ты иди, а я через минуту
присоединюсь.
И он улыбнулся так, что мне сразу
стало невыразимо радостно, что этот человек волей случая оказался в
стане моих друзей, а не врагов.
И я пошел. Привязал коня к столбу,
сгреб два чудо-ларчика и двинулся на абордаж.
Стоило только мне приблизиться к
двери, как она услужливо открылась, и передо мной возник уже
знакомый мне старичок.
— Здравствуйте, господин! Позвольте,
я помогу вам снять плащ. Пожалуйста, вот сюда можно положить
шляпу...
Он танцевал вокруг меня, как
кузнечик, с заискивающей улыбкой лакея на хитром, говнистом
лице.
— Пошел вон, — нахмурился я. — И
желательно, подальше — а то от твоей любезности в карманах деньги
пропадают.
Старикан изобразил величайшее
огорчение на физиономии.
— Господин, да как же это! Разве я
бы посмел?..
— Карл, тебе что было сказано?
Исчезни! — раздался из кабинета незнакомый мне голос.