Но ведь и она не сопротивлялась. В эту минуту двое людей были на одной волне, имя которой – алкоголь. В спальне становилось всё жарче и жарче, когда Карим жадно целовал полные губы, ловко орудуя языком внутри рта. Он смаковал её каждый выдох, выпивал каждый стон. Царапал колючей щетиной нежную кожу и опалял её горячим дыханием. Его руки блуждали по всему женскому телу. Невыносимо сладко, но и мучительно больно трогать её, ласкать.
Карим оторвался от поцелуя и переместил свой рот на женскую грудь. Влажные губы опустились на сосок и сомкнулись. Пока его язык обводил контур вершинки, ладонь не переставала сжимать второе полушарие. Она гладила, а затем раскатывала упругую грудь, заставляя девушку извиваться. А затем его пальцы пробежались по стройному животику и остановились на линии трусиков. Указательным пальцем Карим очертил круг. Один, второй, третий. Спустился ниже и замер, наблюдая за реакцией Зарецкой. А та даже звука не издала, лишь закусила губу и слегка приподняла таз вверх, призывно качнув бёдрами.
К чёрту прелюдии, к чёрту все эти предварительные лобзания, он хочет её и больше не имеет сил играть в эту увертюру. Не говоря ни слова, Карим ухватился за женские ноги и сомкнул их в коленях. Взгромоздился сверху и, подстроив Зарецкую под себя, вошёл в её лоно мощным толчком. Девушка издала громкий стон и, нащупав мужские губы, продолжила вскрикивать в рот Кариму. Они целовались. Много, жадно, до покалывания в самих лёгких от недостатка кислорода. Кожа горела и саднила от пылкости и страсти, которыми награждал мужчина, но она всё равно продолжала гладить язычком уголки рта и иногда прикусывать зубами нижнюю губу.
Он таранил её дырочку снова и снова, несмотря на усталость в мышцах и липкий пот, покрывающий всю спину. Да, если бы не Зарецкая, Карим давно бы кончил, но удовольствие любимой девочки – превыше всего, ведь это их первый секс. Не важно, что он пьян, что сердце скачет галопом по всей грудной клетке. Какие его годы? В самом расцвете, а потому, снова сдержался и немного сбавил темп, чтобы продлить бурное соитие.
Длинные ногти царапали его лапотки, а иногда – ягодицы. Девушка дышала ему в шею и прижималась плоским животом к его торсу. Рваное дыхание Зарецкой оказалось самым мощным афродизиаком, наверное, таким же сильным, как и запах её кожи. Поэтому, втянув ноздрями знакомый аромат, Карим едва не кончил, расслабившись раньше времени. Давно он так не старался. Уже и не помнит, когда в последний раз усердно кого-нибудь трахал. Обычно женщины проявляли активность. Но сейчас всё было иначе. Сейчас была она, а значит и трахать он будет её сколько угодно, да хоть в порошок сотрётся, но доставит своей любимой девочке крышесносное удовольствие.