знаешь-ли, с детства очень любил животных. Тощенковдомой притащу, то котят. Витольд с Олафом
не дадут соврать — чуть не убился, когда упавшее гнездо с птенцами
обратно на ветку прилаживал…
- То есть для тебя они были просто попавшими в беду
животными?
- Да. А я, как уже сказал, очень люблю животных. Настолько, что
даже не против, что ты сидишь с нами за одним столом. Ты, кстати,
весьма сообразителен для черномазого. Смог понять, что от тебя
требуется и выполнить с первого раза.
- Это такой способ сказать мне «спасибо», дружок?
- Пожалуйста…
Блек-Джек хотел что-то ответить, но их диалог был прерван
появлением четырех местных, которые внесли на борт благоухающего
перегаром Гвоздева и, положив на палубу, молча удалились. Некоторое
время Гвоздев тихо лежал, потом потянул носом, приоткрыл глаз,
увидел накрытый стол и попытался встать. Лицо его приняло при этом
характерное выражение тошноты,так чтосидевшие рядом подались в стороны, чтобы их не
накрыло.
- Не сцать! - усилием воли удержав порыв, Семеныч бухнулся
обратно, - У меня желудок свое назад не отдаст. Но я, пожалуй, пас…
Спасибо за приглашение, однако,уже не мальчик.Печень надо поберечь…
-Тебя никто и не звал, - криво усмехнулся
Гюнтер, - Приглашены только те, кто участвовал.
- Я сказал: «Не буду!», значит не буду. Не надо меня
уговаривать…
- Вот смотри, черномазый… Чтобы ты не говорил, что я
недолюбливаю тебя за неправильный цвет. Вот это я тоже не считаю
равным себе и брезгую.
-Чего? - Гвоздев приподнял голову и
сфокусировал взгляд сперва на Гюнтере, потом на Блек-Джеке, - А!
Опять «белоснежка» хвастает, что все кривым хуем деланные, он один
— прямым? Он еще в Котеане всех этим заебал...
- Выбирай выражения!
- Скажи еще, что я не прав? Твоя в чем заслуга, что
тытакой?
- В каком смысле!?
- Да в прямом, ептыть… Ты родился тем, кем родился просто
потому, что так карта легла. Легла бы по другому и был бы ты
черный, как сапог, сидел бы с Чернышом в обнимку и ржал над тупыми
белыми, которые спелый кокос от неспелого отличить не могут.
- Но я родился форбуржцем и горжусь принадлежностью к великой
расе!
- И че? Че ты великого, через это, можешь? Симфонию написать
могешь? Не могешь…
- Лучше заткнись...
- Я вот — слесарьтретьего разряда, - Семеныч
раскинул руки,мечтательноуставившись в
небо, - Я варить могу, точить могу, рихтовать могу… Не абы че, но
все при мне. То, что там кто-то симфонии пишет и дворцы строит — за
то им и почет. Мне то что с того, что у меня с ними один паспорт? Я
что? Лучше шов тянуть буду? Не — не буду. Гордится надо своими
заслугами. А их что у тебя, что у меня, что у Черныша… Все в одном
говне бултыхаемся. И от того, каких ты кровей, повидлой оно не
станет… Вот такая хуйня…